Все демоны моего мужа
Шрифт:
Я задумываюсь над тем, что мне только что сказала Ануш, и меня пронзает свет. Вдруг понимаю, что она права, и этот мир не так уж мрачен и плох. Если уметь видеть в нем светлые стороны. «Красота — в глазах смотрящего», — не помню, откуда эта фраза, но сейчас она мне нравится невероятно. Тут я вспоминаю о цели нашего разговора.
— И что тогда Асия?
— Ей оставалось только спуститься на обратную сторону мира, стать женой повелителя Теней. Но жила в её душе любовь к солнцеликому Рикусу, и возревновал муж её, и убил соперника, расчленил его тело, и разбросал куски по свету. Асия покинула своего супруга и вместе с сестрой пустилась на поиски тела.
— Что-то мне очень напоминает, — перебиваю я Ануш. — Прямо очень напоминает. А именно....
В
— Ты хочешь слушать легенду или показать, какая ты умная? — возмущается Ануш.
— Легенду. — Быстро говорю я.
— Тогда сиди и слушай. — Ануш в знак порицания даже цокает языком, но историю милостиво продолжает. — Они собрали все части тела, кроме одного....
— О, я догадываюсь, о чем идет речь, — опять я вмешиваюсь в разговор, но Ануш вполне миролюбиво кивает.
— Не смог воскреснуть Рикус. И не будет продолжения его. Он остался в загробном царстве судить мертвых, куда Тасия не может спуститься, и страдает в разлуке с любимым. Поэтому свет в нашем мире такой горький, и очищение идет через страдание. Но и Асию Рикус отверг. Разозлившись на весь род мужской, Асия нашла себе место на небесах, среди звезд.
— А не связана она со звездой Канопус? — вдруг приходит мне в голову. — С той самой звездой, с появлением которой петухи начинают петь задом наперед?
— Не знаю, — пожимает плечами Ануш. — Я не астроном. И никогда не слышала, чтобы петухи пели задом наперед. Но я знаю про Каноп. Прекрасный город древних, куда, действительно иногда спускались боги. Асия тоже бывала там, если тебе это интересно.
— Каноп, Канопус.... Мне говорила Лия, что этот город точно был в Древнем Египте. А почему её зовут Дева Гнева? Это же она, правда, Ануш?
— Слушай дальше. Это сложная история. Тому, кто постоянно отвлекается, её не понять. Тасия, получившая сына от любимого мужа, была сама любовь. Асия возненавидела все мужское, что есть на земле. Первую славили и прославляли, Асию сейчас даже упоминать считается небезопасным. Тасие строили храмы и поклонялись, имя Асии скрывалось под мраком запрета. Но когда гневная, поклявшаяся отомстить мужской безответственности Асия скрылась на небе, демоны вышли из преисподней и стали овладевать душами. Оказалось, что любовью нельзя сдержать демонов, с ними можно бороться только тем же — ненавистью. Земля погрузилась во мрак. Запылали костры, на которых вошедшие во вкус демоны сжигали женщин. Они питались эмоциями, а женщины гораздо эмоциональнее, поэтому сотни тысяч наших сестер пошли в жертву их ненасытности. Демоны становились все сильнее. Войны, эпидемии, пышным цветом расцвели пытки. И тогда, тайком от сына, Тасия, у которой вся душа изошла кровью от того, что творилось, призвала сестру.
— Есть такой ритуал, чтобы призвать богиню с неба?
— Есть, — думая о чем-то своем говорит Ануш. — Она может переродиться. Спуститься с неба в подходящий сосуд.
— В тело человека?
— В особенное тело. Такой сосуд не одно поколение посвященных должны взрастить и подготовить. Потому что гнев возрожденной Асии не знает предела. Чистым холодным огнем своей звезды она выжигает мужские страсти, вырвавшиеся наружу. Все, без разбора. Оказалось, что ослепленная гневом Асия не видит золотой середины. Любое проявление мужской силы, страсти или твердости, она уничтожает на корню. Женщин, которые в слабости своей потакают этим проявлениям, она уничтожает тоже. Как отступниц.
— Ну и зачем её Тасия призывает? — я недоумеваю. — Опять насилие, уничтожение.... А в общем, получается все то же самое. Вроде, Асия — защитница женщин, а вот симпатии она у меня не вызывает.
— Ты судишь весьма категорично, — отвечает Ануш. — На мир нельзя смотреть так однозначно. Он обманчив, и все наши суждения о нём, о Свете и Тьме заведомо ложны. Мозг порождает суждения и придаёт ситуациям и всему вообще эмоциональную окраску. Хорошее — плохое, белое — черное, злое — доброе.... Этого всего вообще не существует. Природа сама по себе не добра, и не зла, мораль — это чисто человеческое изобретение. А мир хитрее, чем мы думаем, и там, где ты видишь Асию, на самом деле стоит нечто противоположное, и наоборот. В общем, так было изначально, а как оно там было, я знаю сама только из легенд. Когда Асию перепуганный род мужской изгонял с земли, и пылали храмы, посвященные ей, и жестоко убивали жрецов, служивших темной богине, кучке из них удалось спастись. Они ушли далеко от всех людей, и хранили в своем тесном кругу священное имя. Несли в себе искру древних мистерий, так как род их был родом гонимых жрецов. Раз в несколько десятилетий рождалось в одной семье две сестры, разные настолько, словно две стороны мира столкнулись в одной точке времени. Когда случалось это, собирался род, и думал, много думал, потому что, как я сказала тебе, когда сталкиваются свет и тьма, жди беды. Но совершенно случайно нашли жрецы способ умиротворить гневную Асию. Хотя, впрочем, наверняка не случайно. Случилось это на земле, к которой вывела их темноликая богиня, земле, освященной кровью древнего мудрого зверя. С тех пор, когда в одной семье рождалось две разные девочки — свет и мрак, их не убивали, а посвящали древнему существу, живущему недалеко от места уединения общины. У одной из сестер и зверя рождался сын, и его семя могло возродить во плоти темноликую богиню. Если он сможет найти подходящую невесту, то мудрость древних и невинность ныне живущих, создаст идеальные условия для появления богини. Когда соединяются эти два элемента, тогда с богини спадает слепая ярость, она становится справедливой, мир уравновешивается светом и тьмой. Тогда на земле пусть недолго, но процветает благоденствие.
— Что это значит? — спрашиваю я. — И когда это случалось, Ануш? Какое время ты имеешь в виду?
Но Ануш не собирается мне пояснять очевидные для неё вещи. Кто может понять, тот поймет, кто не готов.... Есть ли смысл объяснять тому, кто не готов?
— Лав ераз кез ев бари гишер, — говорит мне она, — хороших снов и спокойной ночи.
Понимаю, что она имеет в виду, и не спорю.
— Тебе тоже хороших снов, — говорю я, и поднимаюсь, чтобы уйти.
Она делает знак рукой, ещё ненадолго задерживая меня.
— И ещё. Лиза, я тебе говорила уже, но ты не поняла меня. Повторю: ты странно себя ведешь....
— У меня социофобия, — смущаясь, объясняю я. — Боязнь общения с незнакомыми людьми.
— Нет, я имею в виду, что ты странно себя ведешь вообще. Особенно после твоего пребывания в горах. Думаешь не о том, о чем следовало бы. Не надо, Лиза. Згуйш ехек!
Я замираю, скорее от тона её голоса, чем от смысла того, что она сказала.
— Айлевс айт масин ербек чарцнес, вортегиц гитем миевнуйн э чем аси. Айт гахтник э, ес гитем гахтник паеел, — кидает она мне вслед таинственную длинную фразу, и я останавливаюсь в ожидании перевода.
Но Ануш не говорит мне больше ничего. Она демонстративно, с видом «Я все сказала», поворачивается ко мне спиной и исчезает за легкой занавеской на веранде, откуда слышатся детские радостные голоса. Постояв несколько секунд, я ухожу. Но всю дорогу домой пытаюсь понять, что же она хотела донести до меня. Внезапно я вспоминаю, как Лия напомнила мне совсем недавно, что у Нефтиды, сестры Исиды, чуть измененный египетский миф о которых только что поведала мне Ануш, был сын Анубис. И изображали его египтяне обычно с головой шакала. Все опять в моей голове путается от невероятного количества нитей, которые я никак не могу связать в единое целое. Но я четко понимаю, что Ануш только что дала мне какой-то хвостик разгадки, касающийся того, что сжигает мою жизнь уже несколько лет. А именно, она произнесла это слово. Демоны. Именно на них изливается вся ярость Асии. Девы гнева.