Все девочки взрослеют
Шрифт:
Не поднимая головы с надувной подушки, Элль протянула тонкую бронзовую руку.
— Что увидишь, то получишь, — пропела она.
Мать блаженно улыбалась. Я вздохнула и погрузилась в бурлящую воду.
Где-то между пятнадцатой годовщиной школьного выпуска и прошлым Днем благодарения сестра нашла «смысл жизни», о чем сообщила без малейшей иронии. Элль стала получисткой. («Полу-кем?» — уточнила Джой, когда Элль заглянула объявить новость.)
Получизм зародился в 2005 году, когда Джейн Майер служила банковской кассиршей в Южной Африке. Невезучая разведенка с пятьюдесятью фунтами
Сестра, к тому времени сменившая не меньше шести гуру, движений самопомощи и жизненных философий, купила книгу и немедленно претворила ее принципы в жизнь. Для начала она отказалась от имени «Люси». («Слишком много неприятных ассоциаций». Каких именно, уточнять не стала.) Также она начала сторониться наркоманов, алкоголиков и толстяков, поскольку, по мнению Джейн Майер, одной близости к ним достаточно, чтобы растолстеть или спиться, даже если полностью отказаться от коктейлей и сладкого. В результате семейные обеды были мучением в течение целого года. Элль сторонилась нас с матерью, прикрывала глаза, а мы вслух гадали, что ее больше страшит: ожирение или нетрадиционная ориентация.
Последние три года Элль уверяет, что все хорошее в ее жизни, от идеального педикюра до сквозной роли бродяжки в сериале «Как вращается мир», — непосредственный результат философии получизма. Мы с Питером втайне шутим, что ее версия «Что увидишь, то получишь» включает промежуточную ступень, о существовании которой Джейн Майер даже не догадывается. А именно: старательно и долго представлять, как я оплачиваю все удовольствия. Тем не менее в «преклонном» возрасте сорока лет моя младшая сестра так или иначе разобралась со своей жизнью.
— Шапиро! — позвала женщина в хрустящем белом халате, балансирующая на краю джакузи с планшетом в руках.
— Да? — откликнулась я.
Когда мать начала вставать, Элль сняла огуречные ломтики и нахмурилась.
— Сиди под водой! — рявкнула она.
— Успокойся, Люси, — спокойно сказала мама.
— Вы готовы к массажу? — осведомилась леди с планшетом.
Мы вылезли из воды. («Я первая!» — крикнула Элль, прикрывая глаза.) Надев халаты, мы пошлепали по коридору. Мать пошла в отдельную комнату, а мы с Элль — в комнату на двоих, как я и просила. Горели свечи, вдоль задрапированных белой тканью стен стояли два усыпанных розовыми лепестками стола. В углу журчал фонтан, из динамиков на потолке раздавалось пение хора. Я легла на кровать у стены.
Элль явно стала что-то подозревать.
— Кэнни, что происходит?
— Мне хотелось побыть с тобой вдвоем. Ведь
— В смысле? Мы общаемся!
В целом верно. Мы с Элль разговариваем пару раз в неделю. Также она присылает мне по электронной почте фотографии со съемок. Мусорный мешок вместо одежды, фальшивая «простуда» в углу рта и подпись: «Мне нужен отпуск».
В комнату вошли и поздоровались мужчина и женщина в одинаковой униформе: белые брюки на завязках и белые футболки, как у медперсонала шикарной больницы.
— Чур, парень мой, — заявила Элль.
— Как обычно, — ответила я.
Сестра бодро помахала мужчине и легла на стол лицом вниз, не снимая мокрого оранжевого бикини. Я повесила халат и вытянулась рядом.
— Купальник снимать не будешь? — прошептала я.
— Фу. — Элль сморщила нос. — Я не обнажаюсь в присутствии других женщин.
— Я твоя сестра… к тому же гомосексуализм не заразен.
— Да, но они не в курсе, — возразила Элль.
Массажистка брызнула мне на спину теплое масло.
— Что новенького? — спросила я у сестры.
— Мгм, — проговорила она в подушку и подняла голову. — Ничего. А у тебя?
— Тоже ничего.
Знаю, Элль далеко не в восторге от моей жизни. От городского дома, из которого ей всегда не терпится сбежать, от мужа и ребенка. Вот уж о чем она никогда не мечтала, так это о муже и ребенке, равно как и о мини-вэне. Если бы он остался последней машиной на земле, Элль ходила бы пешком. Или сняла бы колеса и попыталась соорудить спортивный маленький скутер.
— Как дела с бат-мицвой? — Элль усмехнулась. — Собираешься вызвать Мону к чтению Торы?
Если честно, я еще не думала о роли маминой подруги на празднике.
— А Губерман? — не унималась Элль. — Он разделит с тобой расходы?
— Ну… — Я возьму деньги у Брюса Губермана не раньше, чем снова прыгну к нему в постель. — Мы что-нибудь придумаем. Все образуется.
Несколько минут мы лежали молча.
— Как по-твоему, мы действительно станем такими, как мать? — снова подала голос Элль. — Обвисшими уродинами?
— Элль, — ласково крикнула мать из соседней кабинки, — я все слышу!
— Мама отлично выглядит, — твердо произнесла я.
— Ничего подобного, — отрезала Элль. — Ей надо сделать подтяжку.
— Разве получисты верят в пластическую хирургию? — удивилась я. — Может, маме достаточно вообразить себя подтянутой?
— Слишком поздно.
Элль сделала груди, подбородок и лоб еще до того, как уверовала в свою новую философию. Не говоря уже о полугодовом курсе лазерной эпиляции, который закончился всего за пару недель до выхода книги «Что увидишь, то получишь».
— И что же ей надо подтянуть? — поинтересовалась я.
— Все! — откликнулась Элль. — Снизу доверху!
— Я слышу! — повторила мать.
— Тише, — прошептала я.
Массажистка приподняла на нас простыни и попросила перевернуться.
— Я хочу спросить тебя кое о чем. — Я понизила голос. — Это личное.
Элль схватила меня за скользкую от массажного масла ладонь.
— Ах, Кэнни. Ты не чувствуешь прежней свежести?[71]
— пошутила она.
Я покачала головой, но сестра не обратила внимания.