Все друзья делают это
Шрифт:
— Ты… — представив эту картину, попыталась сдвинуть бедра, но куда-то, мужчина лежал между них и приплющиваться отказывался. — Ты говорил, что мы обойдемся… без этого!
Он взглянул на меня с таким праведным возмущением, что я почти усомнилась в том, что верно его расслышала.
— Будет, как обещал, — отрывисто огласил он и с деликатностью, на которую способны мужчины на грани, уточнил для меня: — Кончишь ты от яиц. А до этого…
Последнее, что я помню — это его улыбка, а потом… Он прикоснулся ко мне языком, и мир закрутился
Сначала он только попробовал, а через доли секунды явно вошел во вкус. Его язык был уверенным, жестким, и понимающим. Стоило резко выдохнуть, как он замедлялся. Стоило издать стон, как он немилосердно скользил и надавливал именно на эту точку. Эту. И любую другую, что я захочу. Достаточно было лишь дать понять, что мне нравится.
Но той точки, что ждала прикосновений сильнее других, его язык избегал. Томил ее ожиданием, мучил, чтобы заставить ее пульсировать, а меня попросить о невероятно смущающем:
— Жестче! Еще! Никита, пожалуйста!..
Где-то за гранью реальности слышались незнакомые голоса. Наверное, гости, гуляют по дому — отметила машинально и вновь утонула в сладостном омуте. Тем более что туда затягивали с таким усердием и напором, что не было сил упираться и думать о чем-то ином, вспомнить, что я девочка во всех смыслах и могу и бояться.
Мне не было страшно.
С ним — не было.
Я понимала, что он — мой друг. И еще два дня назад я видела в нем только друга.
Но теперь, помимо ухода страха, где-то внутри меня билась, пыталась пробиться к сознанию странная, смутная, туманная мысль… А, может, это и правильно? Именно так, как у нас происходит с Никитой…
Извиваясь под ним, умоляя его, впиваясь пальцами в его короткие волосы и балансируя на неведомой и невидимой грани, я уже смелее подумала, позволив мысли не только пробиться ко мне, но и окрепнуть.
Может, именно так, как у меня и Никиты — лучшее, что может случиться, и именно это и является знаком и высшим благоволением? Тот, кому я доверяю без меры, и кто уже много лет глубоко в моей душе и моем сердце, теперь проникает и в тело.
Взглядами, прикосновениями, пальцами и языком. Звуками его удовольствия в то время, когда перед глазами искрит у меня. И дыханием. И словами, которые могли бы испугать меня раньше, а теперь вызывали трепет и что-то пока непонятное, темное, властное:
— Только я могу лизать тебя, Аня. Только моему языку ты будешь позволять сдвигать эти трусики. И только мой рот будет тебя сосать.
Я едва отдавала себе отчет, когда соглашалась. Но меня можно понять — он шантажировал, отстранялся и только тихонько дул на точку, которая так ждала хотя бы скольжения пальцем. А тут целый язык… горячий и ненасытный…
Удовлетворенный выдох мужчины. Мой стон. Его язык наконец прикоснулся и заскользил там, где хотелось больше всего, и… едва подведя меня к грани, вновь бросил.
Ощутив быстрый полет, поняла, что опять сижу сверху и… и… и что дальше?!
Меня
Потянулась к ним, но меня вернули обратно. Ах, да, простите, забылась…
Уверенно оседлав его бедра, потянулась за поцелуем опять, но Никита опять усмехнулся и ускользнул, повернувшись щекой. А когда я хотела спросить, уточнить, потребовать объяснения, задвигался подо мной. Сам. Резко. Четко. Умудряясь одними яйцами снова вернуть меня к той грани, с которой увел.
— Никит… — не выдержала, вновь склоняясь к его губам.
— А как же правило? — обжигая меня искушающим взглядом, уточнил он. — Никаких поцелуев, если никто не видит.
— Мое правило! — заелозив нетерпеливо на его бедрах, напомнила я. — Хочу — ввожу, хочу — отменяю!
— Хочешь? — он ненадолго задумался, не забывая при этом активно двигаться подо мной. — Звучит заманчиво… Хорошо, я согласен!
Несмотря на объявленное согласие, он неожиданно остановился.
Обняв ладонями мое лицо, приблизил его к своему и выдохнул в мои губы:
— К тому же, несмотря на то, что ты меняешь правила, когда хочешь и сейчас на мне ездишь, это не значит, что я подкаблучник. У нас все по правилам. По моим правилам, Аня.
— Вот как? — спросила машинально, мне было все равно, что он там говорит, когда его губы так близко.
— Именно, — заявил он уверенно. — Ты ведь съела шоколадку, которую я оставил? Значит, приняла мои правила. И теперь можешь получить мои поцелуи…
Я успела только выдохнуть, когда он преодолел разделяющие нас миллиметры и прикоснулся ко мне губами.
А потом резко возобновил движения, и…
Я рассыпалась огненным пазлом. Смутно слышала чей-то полукрик-полувсхлип и догадывалась, что это я. И что Никита не только сдержал свое слово, заставив испытать меня мощный оргазм, но и сам… он тоже… одновременно со мной… Я чувствовала, слышала его стон, и теперь ощущала…
И даже когда я начала возрождаться из пазлов, вновь собирая себя в единое целое, все равно не призналась ему, что та шоколадка, что он оставил на подоконнике, лежит нетронутой в моей сумочке.
Кому нужна эта никчемная точность? Если теперь я ее точно съем. Так, чтобы он не заметил.
Глава № 26
Откровенно говоря, я представляла уик-энд элитных знакомств совершенно иначе. Я была уверена, что обстановка будет пафосной, вычурной, с толпой официантов в белых рубашках и галстуках-бабочках, с учтивыми улыбками на лицах и вежливыми вопросами: «Чего изволите?.. Да-да, если хотите, я принесу вам более охлажденное вино. А пока позвольте предложить вам салфетку»…