Все хроники Дюны (авторский сборник)
Шрифт:
Она не стала объяснять, что эти «двое детей» знают, вероятно, о выживании в пустыне побольше всех живущих Свободных. Вместо этого, ее мысли сосредоточились на странном поведении Лито, когда тот приказал ей позволить себя похитить. Воспоминание об этом она задвинула в сторонку, но нынешний момент властно его вернул. Лито сказал, она распознает момент, когда повиноваться его приказу.
— Посланец уже, должно быть, в съетче, — сказал ал-Фали. — Я провожу его к тебе, — и он исчез за заплатанной занавесью.
Джессика воззрилась на занавесь. Соткана она была из красных волокон спайса, но заплаты были голубыми. Этот съетч отказывался принять благо религии Муад Диба, и в лице жречества Алии нажил себе врага. Люди съетча, как было известно, вложили свои средства в проект разведения огромных псов величиной с пони, псов, выводимых для охраны детей. Все псы умерли. Некоторые говорили, что они были отравлены, и обвиняли жрецов. Джессика тряхнула головой, отгоняя эти размышления, раскусив, чем они являлись: ГХАФЛОЙ, привязчивым слепнем, отвлекающим от сосредоточенности на нужных мыслях.
Куда же отправились дети? В Джакуруту? У них был план. Они старались просветить меня до той степени, до которой, по их мнению, я восприму, припомнила она. А когда они дошли до точки, видевшейся им пределом моего восприятия, Лито приказал мне повиноваться.
ОН приказал МНЕ!
Лито разгадал, что затевает Алия — уж это-то ясно. И брат, и сестра говорили о «злосчастье» своей тетки, даже когда защищали ее. Алия сейчас ставит на кон ПОЛНОМОЧНОСТЬ своего положения регентши. Это подтверждает и требование опеки над близнецами. Хриплый смех невольно сотряс грудь Джессики. Как же любила Преподобная Мать Ганус Хэлен Моахим втолковывать своей учащейся, Джессике, именно такую ошибку: «Если ты сосредоточиваешься сознанием только на собственной правомочности, то тем самым приглашаешь силы оппозиции тебя одолеть. Это общая ошибка. Даже я, твоя учительница, ее совершила».
— И даже я, твоя учащаяся, ее совершила, — про себя прошептала Джессика.
Она услышала тихий шорох материи в коридоре за занавесью. Вошли два молодых Свободных, из тех, кого они собрали за ночь в свой отряд, — явно испытывая благоговейный страх в присутствии матери Муад Диба. Джессике они были видны, как на ладони: из тех, кто не думает и потому привержен вверять себя любой воображаемой власти, способной определить для них их личное место в мире. Они пусты, пока не наполнятся отраженным светом ее размышлений. А значит, они опасны.
— Ал-Фали послал нас вперед, чтобы мы тебя подготовили, — сказал один из них.
Джессика почувствовала, как ей словно тисками стискивает грудь, но голос ее остался спокойным:
— Подвозить меня к чему?
— Своим посланцем Стилгар прислал Данкана.
Джессика натянула на голову капюшон своей абы — бессознательный жест. ДАНКАН? Но он ведь орудие Алии.
Тот Свободный, что сообщил это, сделан полшага вперед:
— Айдахо говорит, он прибыл, чтобы увезти тебя в безопасное место, но ал-Фали не понимает, как такое может быть.
— Да, это кажутся чрезвычайно странным, — проговорила Джессика. — Но в нашем мире случаются вещи и по страннее. Введите его.
Они посмотрели друг на друга но повиновались — выйдя одновременно и так стремительно, что изношенная занавесь порвалась еще в одном месте. Вскоре вошел Айдахо, сопровождаемый сзади двумя молодыми Свободными и ал-Фали, с рукой на крисноже. Вид у Айдахо был собранный и спокойный. Одет он был в стилсьют Стражей Дома Атридесов — униформу, почти не претерпевшую изменений за четырнадцать веков. Единственно — на Арракисе криснож заменил прежний пластальной меч с золотой рукоятью.
— Мне сообщили, ты хочешь мне помочь, — сказала Джессика.
— Сколь ни странным это может показаться.
— Но разве Алия не послала тебя меня похитить? — спросила она.
Лишь слегка поднявшиеся черные брови выдали его удивление. Сложносоставные тлейлакские глаза продолжали смотреть на нее, не дрогнув, с напряженным мерцанием.
— Таковы были ее приказы, — сказал Данкан.
Костяшки пальцев ал-Фали побелели, так сильно он стиснул свой криснож, но не извлек его.
— Большую часть ночи я провела, пересматривая ошибки, которые я допустила в отношениях со своей дочерью, — сказала Джессика.
— Их было немало, — согласился Айдахо, — и большинство из них было и моими собственными.
Она заметил теперь, что мускулы его челюсти подрагивают.
— Легко было прислушиваться к доводам, сбивавшим нас с пути, сказала Джессика. — Я хотела покинуть это место. А ты… ты хотел девушку, в которой видел помолодевшую меня.
Он молчаливо с этим согласился.
— Где мои внуки? — подсевшим голосом вопросила она.
Он моргнул. Затем:
— Стилгар полагает, они ушли в пустыню — прячутся там. Возможно, они предвидели наступление этого кризиса.
Джессика взглянула на ал-Фали, подтвердившего кивком, что именно это она и предсказывала.
— Что делает Алия? — спросила она.
— Рискует гражданской войной, — ответил Данкан.
— Ты веришь, что до этого дойдет?
Айдахо пожал плечами:
— Вероятно, нет. Времена смягчились. Все больше людей склонно прислушиваться к приятным доводам.
— Согласна, — ответила она. — С этим ясно, а вот что с моими внуками? — Стилгар найдет их — если…
— Да, понимаю, — тогда это и впрямь будет работкой для Гурни Хэллека. Она повернулась и взглянула на каменную стену слева от нее. — Теперь Алия крепко захватила власть, — она опять поглядела на Айдахо. — Ты понимаешь? Власть в твоем распоряжении, пока ты держишь ее мягко. Схватить ее слишком сильно — значит стать заложником власти, а отсюда и ее жертвой.
— Как всегда говорил мне мой Герцог, — сказал Айдахо.
Джессика каким-то образом поняла, что он имеет в виду старшего Лито, а не Пола.
— Куда мне предстоит быть доставленной при… похищении? — спросила она.
Айдахо посмотрел на нее так, словно хотел разглядеть выражение ее лица под отбрасываемой капюшоном тенью.
Ал-Фали шагнул вперед:
— Миледи, вы ведь не думаете всерьез…
— Разве не вправе я сама решать свою судьбу? — спросила Джессика.
— Но он… — Ал-Фали кивнул на Айдахо.