Все и побыстрее
Шрифт:
— Каким образом?
— Ну, я не знаю, пропускай ходы, что ли…
— Тогда играй с ним сама, и он легко выиграет.
В пятницу столбик термометра поднялся до семидесяти градусов по Фаренгейту. Небо было безоблачным и голубым, как глаза Кристал. Напевая, она сбежала вниз по лестнице. Гид сидел у телевизора и наблюдал за игрой бейсбольных команд.
— Смотреть телевизор в такой день?
— Я жду деда, ма. Мы собираемся в Кармел.
— Александр тоже едет с вами?
— Нет. Они с папой ушли в клуб поиграть в гольф.
Кристал забеспокоилась. Надо во что бы
На одной, она заметила две фигуры. Заслонившись рукой от солнца, она вгляделась в них — вне всякого сомнения, это были Гидеон и Александр. Кристал подбежала к диспетчеру.
— Я хотела бы пройти на поле. Там мой муж и сын.
— Конечно, мадам, проходите.
Отец и сын шли к дальнему полю. Кристал окликнула их, но они были слишком далеко, чтобы услышать ее. Над полем летали чайки. Трава была мокрой и затрудняла движение. Кристал снова позвала их, но они по-прежнему не слышали ее голоса. Отец и сын шли, склонив друг к другу головы, и явно о чем-то беседовали. Кристал охватила паника. Она ускорила шаг. Сидевшие на трибунах женщины наблюдали, как она, спотыкаясь, бежала по полю.
Александр схватил Гидеона за руку. Гидеон, взмахнув клюшкой, отпрянул назад. Вдруг он остановился, потоптался на месте и сделал два неуверенных шага в ее сторону. Лицо его было бледным, на лбу выступил пот. Невидящим взглядом он смотрел в сторону Кристал, затем, взмахнув руками, словно пытаясь ухватиться за воздух, Гидеон упал на мокрую траву.
— Гидеон! Гидеон! — закричала Кристал, подбегая к нему.
Александр словно прирос к месту. Только когда мать оказалась рядом с ним, он, как бы опомнившись, с удивлением спросил:
— Мам, а ты как появилась тут? — Голос его был спокойным.
Кристал упала на колени радом с Гидеоном. Лицо Гидеона было перекошенным, глаза закрыты.
— Что случилось? — спросила Кристал, склоняясь над мужем. — Сердце?
Левый глаз Гидеона открылся и уставился на нее. В нем застыл ужас. Александр медленно опустился на колени рядом с отцом.
— Скорее доктора! — закричала Кристал. Но доктор уже бежал к ним.
Просторная гостиная, окна которой выходили на спортивные площадки и дальше, на океан, была заполнена врачами. Здесь же собралась вся семья Талботт. Гостиная, богато декорированная и обставленная изящной мебелью, предназначалась для больших приемов и никак не вязалась с тяжелым состоянием больного и волнением окружавших его людей.
Кристал комкала в руке мокрый от слез платок. С покрасневшими глазами, размазанной по лицу помадой, в короткой спортивной юбочке, она была похожа на маленькую испуганную девочку, ожидавшую наказания за свои шалости. Рядом с ней сидел Гид. Зажав руки между коленями, он весь напрягся и испуганно хлопал ресницами. Александр стоял у окна. Солнце освещало его бледное лицо. В напряженном теле чувствовалась готовность к прыжку. Так обычно замирает лев, прежде чем броситься на свою жертву. В этот момент он, как никогда, походил на Курта. Ленглей потягивал виски, раздобытое им здесь же, в гостиной. На лице его было довольное
Врачи ушли посовещаться в кабинет Гидеона. Митчел позвонил в Лондон, Хьюстон и Нью-Йорк, и назавтра ожидали новую команду врачей, и среди них одного из известнейших хирургов.
Врачи пришли к заключению, что состояние Гидеона крайне тяжелое. Как говорят в народе, его хватил удар.
Гид поднялся и выбросил в корзину для мусора использованные бумажные салфетки. Его лицо было мокрым от слез.
— Не могу понять, — сказал он, — что явилось причиной удара.
— Мы подошли к его мячу. Он наклонился, — ответил Александр, — сколько мне еще повторять одно и то же? Может, вы не понимаете по-английски?
Гид вернулся на свое место. Лицо его было хмурым, в глазах читалось недоверие.
— Александр, хватит, — сказала Кристал, стараясь предотвратить ссору, — у нас и без тебя полно неприятностей.
— Я уже все рассказал. Почему мне никто не верит? Вы что, думаете, это я во всем виноват?
— Никто тебя не обвиняет, внучек, — ответил Ленглей, — просто мы все обеспокоены.
— Никому нет дела, как себя чувствую я, — огрызнулся Александр.
— Мы прекрасно понимаем твое состояние, — ответила Кристал.
— Хотел бы посмотреть на вас, если бы вы оказались на моем месте. — Александр направился к выходу. Дверь с грохотом захлопнулась — все вздрогнули.
Ленглей налил себе еще порцию виски и добавил лед.
— Мне кажется, Александру очень тяжело сейчас, — сказал он, — вы не представляете, как он любит отца. Он планировал помогать ему в делах.
— Мы все любим отца, — заметил Гид. — Речь сейчас не об этом.
— Но Александр уже готовил себя к этому. Кристал, он просил не говорить тебе, но он подробно расспрашивал меня о нефтяном бизнесе и различных компаниях.
Кристал резко встала. Так вот о чем они шептались! О Курте Айвари. Как она сразу не догадалась?
На лестнице послышались шаги. Все застыли и стали смотреть на дверь. В комнату вошел Митчел. Он постарел лет на десять, плечи опущены, руки бессильно висят вдоль тела. За ним вошел Александр. Все замерли. Митчел подошел к Кристал.
— Миссис Талботт… — губы его дрожали.
— Что с ним? Он… он… — Кристал не могла произнести это страшное слово «умер».
— Нет. Но врачи считают, что вам лучше быть с ним рядом.
— А мальчикам? — спросила Кристал.
Митчел покачал головой.
— Только вы.
— Мы его сыновья… — начал Александр.
— Александр, — перебил брата Гид, — он хочет видеть только маму. — Мальчик зарыдал.
Кристал с трудом сделала шаг и зашаталась. Митчел взял ее под руку и повел по лестнице. Ей пришла в голову странная мысль: когда-то отец вел ее под руку к алтарю, сейчас Митчел ведет ее к вдовству.
Кристал ожидала, что в комнате будет темно, однако шторы были раздвинуты, и из окна лился солнечный свет. Кровать Гидеона стояла за ширмой. Не обращая внимания на врачей, пытавшихся ей что-то сказать, она прошла за ширму.