Все или ничего

Дубровина Татьяна

Обидела хорошего человека. Обидела ни за что!

…Стряхнув оцепенение, она пришпорила Мотю и вырулила на улицу, но золотистый автомобиль марки «Сааб-9000» уже свернул в один из переулков.

В какой именно? Направо или налево?

Владимир Павлович Львов исчез, не оставив своего адреса.

И теперь уже Ирине Первенцевой хотелось разыскать его. Они поменялись местами.

Он уехал, так и не сделав последнего, третьего признания: о том, что нанял детективов для ее розыска.

Жаль. Может быть, Ирина воспользовалась бы этой идеей и догадалась пустить по его следу сыщиков…

Да нет, не пустила бы. Не в ее это характере. Что сделано — то сделано. Не поправишь, не вернешь.

— Не поправишь, — шептала она, — не вернешь.

По телевидению шла прямая трансляция чемпионата Европы по фехтованию.

Трибуны были забиты до отказа: казалось, весь Париж — город мушкетеров — собрался посмотреть состязания.

На экране мягко скользили по белой дорожке люди в белом. Они были в сетчатых масках, но Ирина узнавала каждого еще до того, как они по окончании поединка молниеносным жестом открывали лица.

Вот француженка Лулу Даньель сражается со знаменитой опытной Линдой Груэрман.

Сенсация! Лулу побеждает с перевесом в два очка и выходит в финал! Не зря говорят, что дома и стены помогают.

Эмоциональные французы повскакали с мест, размахивают своими полосатыми флагами-триколорами. Наверное, Даньель станет для них отныне национальной героиней.

А вот китаянка Ляо Сунь. Маленькая, приземистая, она работает точно и аккуратно. Без напора, зато и без ошибок. Как будто не фехтовальщица, а бухгалтер.

Клюет противницу рапирой, точно воробушек клювиком. А соперница-то ее… да, точно, россиянка!

Но кто же это? Ирина напряженно наморщила лоб: дожила, своих не в состоянии узнать!

Высокая, худющая даже для спортсменки. Может, Светка Зарубина вес к чемпионату сбросила?

Нет, у Светланы есть манера в самые напряженные моменты слегка заворачивать носок правой ноги вовнутрь, точно у косолапого медвежонка.

Черт! Распереживалась! Забыла звук включить! Идиотка, склеротичка!

Палец лег на кнопку пульта, и экран закричал тысячей зрительских голосов, которые спортивному обозревателю пришлось перекрикивать:

— …отступает. Как обидно за нашу сборную! Бесспорный лидер команды Ирина Первенцева из-за травмы не смогла участвовать в этих крупнейших соревнованиях…

Комментатор тараторил заученные фразы, и чувствовалось, что на самом деле Ирино отсутствие его не слишком огорчает.

Камера скользнула по лицу Самохина: вот кто на самом деле переживает.

Константин Иннокентьевич даже свою неизменную бейсболку стянул с лысины и теперь нервно отгрызает кусочки козырька. Оператор удачно поймал момент.

— …Последний укол методичной китаянки, и — увы, увы! Виктория уходит с дорожки побежденной. Что ж, не станем судить ее слишком сурово, Вика еще очень молода. Будем надеяться, что впереди ее ждет много ярких побед…

Вика? Соболева?!

Костик взял ее?

Зачем, спрашивается? Ведь девчонке всего шестнадцать. Ей бы выплясывать под тяжелый рок да целоваться с… с кем попало, образовав хоровод вместе с подобными трясогузками.

Конечно, у нее есть перспектива, но очень уж далекая! А сейчас Вике слишком рано выходить на помост вместе с всемирно известными мастерами.

Без сомнения, Самохин вытащил ее в Париж, как говорится, на безрыбье, от отчаяния.

Бедный Костик, жаль его. Но репортаж продолжается:

— …На помост выходят мужчины-саблисты. Согласно жеребьевке в первой подгруппе выступает наш…

А вот тут звук точно можно выключить. Этого человека, с собранными в длинный хвост волосами, Ирина узнала бы из миллиона. Но ей неинтересно смотреть на него. Противно даже.

И она выключила не только звук, но и изображение. Пусть дерется за кадром. Ничего страшного, если у него станет одной заочной болельщицей меньше.

Господи! Теперь ведь я и вправду могу быть только болельщицей, не более того…

Болельщица… Болею… Больная…

Калека, инвалид, развалина!!! Рухлядь, никому не нужная…

Ни команде, ни… Владимиру.

И это окончательно.

Не поправишь, не вернешь…

А как хотелось бы поправить!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Ты счастлива, — и я бы должен счастье При этой мысли в сердце ощутить, К судьбе твоей горячего участья Во мне ничто не в силах истребить. Он также счастлив, избранный тобою, — И как его завиден мне удел! Когда б он не любил тебя — враждою К нему бы я безмерною кипел!.. Глупец! Я думал, юных увлечений Пыл истребят и гордость, и года. И что ж: теперь надежды нет и тени — А сердце так же бьется, как тогда. Джордж Гордон Байрон

Глава 1

НЕВЕСОМОСТЬ

Чем больше Ирина Первенцева думала о собственной вине перед Львовым, тем сильнее ей хотелось его видеть.

Но не для того, чтобы попросить прощения, а для того, чтобы больше никогда, никогда не оттолкнуть его! Более того, чтобы не отпустить от себя ни на шаг.

Ей необходимо было ежеминутно слышать его глубокий голос, к которому она так привыкла в реанимационной палате, видеть его плавные жесты, вдыхать запах его терпкого одеколона.

Ирине не хватало его теплых, ласковых прикосновений, спокойной покровительственной улыбки, образующей веер складочек-лучиков в уголках глаз.

И о чем она особенно жалела, так это о том, что упустила возможность хоть один раз, хоть ненадолго погрузить пальцы в его густую белокурую гриву. Ощутить мягкость пышной, пушистой шевелюры своей ведущей, чувствительной левой рукой.

Как это было бы упоительно приятно… и ему, наверное, тоже. Он бы жмурился, как большой изнеженный кот. Или, скорее, как прирученный лев.