Всё исправить
Шрифт:
Он даже не успел облечь свое желание в слова, однако стеклянный человечек понял и поспешил исполнить его, резко крутанув руль. Удар!
– Фью… – таксист даже вытянул шею. – Глянь, что делается!
Алексей уже видел картину нормальным, человеческим взглядом. «Девятка», вписавшаяся в столб, была покорежена довольно сильно. Если бы водитель был пристегнут ремнем, наверняка остался б цел, и возможно, даже практически невредим. Дуракам и пьяным нередко везет, а в России везет порой исключительно сильно. Однако пристегнут он не был, и всякому везению
– Memento mori… – медленно произнес он. – Каждого касается.
Он встретился взглядом с водилой, и крепкий мужик, отчего-то задрожав, крепче вцепился в баранку.
В отличие от поминок, заказанных в столовой, сороковины по Юльке справляли дома, по русскому обычаю. Вот и пригодился еще недавно лабораторный стол, думал Чекалов, расставляя посуду. Хотел выбросить за ненадобностью, да Юлька не дала, заставила разобрать и засунуть за диван… она у меня запасливая, Юлька…
Он поймал себя на мысли, что так ни разу и не произнес ее имя в прошедшем времени. И еще внутри крепло, росло ожидание чуда. Страшно? Может быть…
– Здравствуйте…
– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста…
Вот интересно, откуда взялся этот обычай? Совершенно ведь идиотский обычай, если разобраться. Умер человек – празднуем, водку пьем… Назавтра еще хлеще – опохмел на кладбище. Девять дней – снова пить-закусывать… потом сорок… Нет, однозначно, все народные обычаи выдуманы пьянью-шелупонью для собственного удовольствия…
– Здравствуйте…
– Здравствуйте, здравствуйте… Проходите, пожалуйста.
Какие-то нищенки неопределенного возраста, испитые до синевы, возникли на пороге.
– Здравствуйте… земля пухом… ой, горе-то…
Алексей почувствовал, как внутри нарастает холодный гнев. Какое горе? Им-то какое горе?!
– Кушайте, кушайте… – тетя Вера заботливо пододвигала тарелки. Алкашки не возражали – горе, конечно, однако для чего еще и покойники, как не для повода вкусно покушать? Одна бабка – а может, женщина неопределенного возраста – уже сама щедро наливала себе в стакан прозрачную жидкость. Чекалов вновь задавил в себе волну раздражения. Ладно… спокойно, только спокойно…
– Споем? – одна из пьянчужек, похоже, уже запамятовала, по какому поводу устроен банкет.
Мысль, простая и ясная, всплыла из глубины – а зачем, собственно, терпеть-то?
– Обязательно, – Алексей чуть заметно улыбнулся, обвел глазами «синявок», и те разом прекратили стучать ложками. – Там, во дворе.
И вновь он не успел сформулировать свое желание даже мысленно, как бабки исполнили его. С завидным рвением исполнили – во всяком случае, спустя десять секунд об их присутствии напоминал лишь характерный бомжачий запах.
– Как-то так нехорошо, Лешенька… – шепнула ему Вера Николаевна.
– Очень даже хорошо, теть Вера.
– Не по обычаю…
– При чем здесь обычай? Я так хочу.
За время недолгого отсутствия Чекалова кто-то заметно разнообразил настенную графику в лифте, дополнив словесные описания соответствующими комиксами. Вот интересно, кто тут орудует? Вряд ли местные офисные сидельцы… скорее всего, пацаны-переростки с улицы забегают… Неужто трудно додуматься и поставить у лифта консьержа? А впрочем, понятно… тут куча постояльцев, не могут решить, кто должен финансировать проект…
– Здравствуйте, – первым вежливо поздоровался Чекалов с девушкой-секретаршей, как и положено, восседавшей за компьютерным столом. – Нэлла Павловна у себя?
– Да-да, проходите. Она вас ждет, – в голосе девицы даже не слишком внимательный слух явственно уловил бы нотки враждебности пополам со злорадством.
– Здравствуйте, Нэлла Павловна, – и вновь Чекалов не счел зазорным поздороваться первым. – Как вы?..
– Этот, что ли?
Могучий «бык», сидевший в кресле, поигрывая стальным браслетом на запястье, иронически разглядывал «рэкетера». Второй, еще более массивный, но, судя по виду, абсолютно безмозглый, лениво подходил сбоку.
– Ну давай, чувачок, рассказывай…
– Встать. Смирно, – негромко скомандовал Алексей ровным механическим голосом, к которому начал уже помалу привыкать. Тот, что сидел в кресле, вскочил, и оба питекантропа вытянулись в струнку.
– В окно, оба. Бегом – арш!
Питекантропы ринулись к окну с таким рвением, словно от скорости исполнения приказа зависела их жизнь, а не наоборот. Звон битого стекла, и спустя мгновения сдвоенный глухой удар. Восьмой этаж, как-никак, мелькнула отстраненная холодная мысль… и этажи тут высокие, не то, что в жилом доме…
– Подрались они тут у вас, Нэлла Павловна, – сообщил Чекалов хозяйке кабинета, вежливо улыбаясь. – Сцапали друг друга за грудки, и вот, такое несчастье… Вопросы?
– В..ва…ввва…
– Я спросил – все ли ясно? Милиция же спросит с вас.
– в…ва…ввва… я… ясно…
– Денег, как я понимаю, вы так и не приготовили?
– Я… я…
Женщина медленно сползла на колени, смотря на него расширенными от ужаса зрачками круглых, как у совы, глаз.
– Сми… луйся…
– Фу, как некрасиво… Сперва бандиты вместо денег, теперь вот на полу валяетесь… Встаньте, пожалуйста, колготки же порвутся. Я хотел как лучше, но, видимо, чувство справедливости вам чуждо. Тогда так. Берете полный кредит под залог своей квартиры и через недельку привозите по адресу… знаете, да? Хорошо. Я буду ждать, не забудьте.
Чекалов слабо улыбнулся.
– Вы, конечно, можете еще попробовать обратиться в милицию…
Женщина, не вставая с колен, энергично и отрицательно затрясла головой.
– Не… не надо… все, я все сделаю!
– Ну тогда я пошел. Да, в это дело-то, с бандюками, меня не впутывайте. Зачем?
В прихожей он наклонился к секретарше, пристально взглянул в сильно накрашенные глаза. Глаза эти немедленно остановились, и зрачки расширились до упора, как у утопленницы.
– Я только что зашел к вам, в кабинет не заглядывал вовсе. Не приняла Нэлла Павловна.