Все, кроме чести
Шрифт:
Видел-то Роман отлично, но ощущал сильную усталость. И от напряжения почему-то болели глаза, все время хотелось зажмуриться и с силой тереть их руками…
Тут бывшего физика осенила мысль:
— Слушай-ка, сеньор Антонио, как ты себя чувствуешь? Усталость есть?
— Ух… Не то слово.
— А-а, то-то и оно! — торжествующе заметил Роман. — Гипотеза подтверждается!
Гипотеза Злобина заключалась в том, что организм человека, работая в магическом режиме, расходует огромную энергию. Правда, маг умеет впитать в себя эту энергию — оба они поднаторели в этом деле за время обучения у Мартина и прочих наставников. Но напряженный поиск в подземелье, сканирование местности… это попросту тяжкий, надрывный труд, тяжелее всякого физического.
Радость от этого открытия быстро растаяла. Роман с тревогой ощутил, что силы утекают из него, как вода из дырявого сосуда, каждый шаг тяжелее предыдущего… Блестящие нити стали дрожать, расплываться перед взором, и он испугался — реально, всерьез испугался, показалось, что и это свечение, единственное во тьме, сейчас померкнет.
Антон тоже изнемогал. И ощущал, что теряет контроль над ситуацией: от перенапряжения он как бы оглох и не был уверен, что чует монстров так же, как прежде. А главное — шут его знает, сколько еще до выхода!
Из последних сил Роман фокусировал взгляд. Нити виляли, сбегались, разбегались… и возвращались. Наконец, вернулись все — и устремились в одну точку.
— Кажется, есть, — пробормотал Злобин. — Антоха! Я не я, если это не выход. Поднажмем! Давай, брат!..
Ноги прямо отваливались, точно к каждой приросла гиря в два пуда. «Не дойдем», — мелькнула предательская мысль, но Антон отогнал ее и тут же позавидовал Ромке: тот видит конец пути, а он нет! Идет вслепую…
Мозг, казалось, на разрыв пульсирует в черепной коробке.
Но и Злобин уже не очень понимал, видит он живые нити или нет. Все они для него слились в дрожащее световое пятно, у которого неизвестно, где начало, Бог ведает, где конец. Одно ясно: вперед!
Отчаянным усилием Роман сумел собрать себя, вернуть взгляду резкость. И увидал, что все лучи веселым ярким пучком вонзаются в темноту.
«Господи!» — чуть не вскрикнул он.
Ведь эта темнота — конец пути. Спасение! Вот оно, только руку протяни!..
Правой рукой Роман схватил Антона под локоть, а левую вытянул вперед. Шаг. Еще шаг. Еще! Носок сапога ударился обо что-то твердое. Роман потыкал ногой — так и есть, лестница!
Они принялись подниматься по каменным ступеням. Десять шагов. Двадцать. Еще. И вот… ступени закончились, впереди площадка. Последний судорожный рывок — и ладонь с размаху хлопнула в холод металла.
Бронзовая плита легко и беззвучно отошла вбок.
Странники повалились в сумерки, в мягкую траву, пересохшими ртами глотая и глотая воздух, такой свежий и мирный! — после ужасов подземелья.
Антон лежал совершенно бездумно, закрыв глаза. Дышал глубоко, чувствовал, как с каждым вдохом, с каждой секундой из неба и из земли в него вливается сила. Сила! Живая Сила!.. Она везде, она разлита в пространстве, надо только уметь извлечь ее оттуда…
— Ромка, — позвал он по-русски, но ответили ему по-романски:
— Приветствую вас, Антоний и Ромул. С благополучным прибытием!
Внутренняя пружина подбросила Антона так, что он и моргнуть не успел. Раз! — и на ногах. И Роман тоже — в позе бойца, готового к схватке.
Перед ними, улыбаясь, стоял Мартин.
— С прибытием, — повторил он. — И с победой!
— Премного благодарен… — буркнул, опуская руки, Злобин. — Чуть живы после такой победы.
Мартин перестал улыбаться.
— А иначе бы это была не победа, — тихо, но внятно произнес он.
— Что да, то да, — Антон устало усмехнулся.
— Ну, а теперь нам пора домой. В поселке нас уже ждут! — Голос Мартина стал торжественно-официальным.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул Злобин.
…В небольшой зале пылали факелы, было жарко. Круглый стол сервирован на несколько персон: серебряный кувшин, серебряные кубки, массивные стулья вокруг.
Все это сразу бросилось в глаза троим вошедшим — выпускникам и их наставнику Мартину. Не успели они затворить за собой тяжелую дубовую дверь, как распахнулась еще одна дверца, совсем неприметная, и оттуда шагнули двое: граф Гунтар и Далмаций. Первый был, как всегда, сдержанно-невозмутим, второй же, соблюдая субординацию, шел чуть позади, и на лице его была не то чтобы улыбка — такого он не мог себе позволить даже за спиной сеньора — но неуловимо-ободряющее выражение: мол, ничего, ребята. Все хорошо! Даже отлично.
Но ребята невольно подтянулись, встав почти по стойке «смирно». Граф подошел к ним, спокойно взглянул в лица: сперва Ромулу, потом Антонию — и Столетова легонько встряхнуло. Он догадался, каким может быть взгляд Гунтара — не спокойный, а иной… Лучше себе этого не представлять.
— Я очень рад, — произнес граф, — что нас стало больше. Вы достойно прошли испытание и теперь имеете полное право называться магами. Поздравляю!
Он крепко приобнял каждого из вновь посвященных и пригласил за стол:
— Думаю, самое время отметить ваш успех. Да и подкрепиться не мешает. А после поговорим.
Парни переглянулись. Слово «поговорим» прозвучало по-особенному.
Сели за стол — и сразу, словно из ниоткуда, возникли безмолвные слуги. На серебряных подносах внесли хлеб, горячее овощное рагу и на огромном серебряном блюде — гору дымящегося, с пылу с жару мяса крупными кусками. Мгновенно поставили все это на стол, раздали всем большие двузубые вилки — и исчезли. Точно не было их.