Всё, кроме любви
Шрифт:
Пенелопа нахмурилась. Ей не понравилось, что ей неожиданно понравилось, что он назвал её напарником, хоть она пока ещё и не согласилась. С какого вообще ей это может понравиться?
— Ла-адно, чего ты ко мне вообще прие… прицепился! Иди вон, Гвен воспитывай! Она тебе больше подходит! Или эту, как её, Саманту!
Хурт резко развернулся, схватил девушку за пояс и рывком притянул к себе. Пеппи упёрлась ладошками ему в грудь и сжалась. Допи…делась!
— Да у нас тут сцена ревности. Ух ты. Прямо так сразу? Я польщён. Ты снова удивила меня, девочка. Приятно удивила. Но нет. К твоей мачехе у меня совершенно
— Всё-то ты знаешь, — буркнула Илдор, попытавшись отстраниться. Безуспешно. — Не нужны мне отчимы, сама прекрасно справляюсь!
— Да? Ну-ну.
— А рабыня тебе нах… э-э… зачем нужна была? — уже менее эмоционально поинтересовалась Пеппи. Всё-таки его интерес к Гвен её раздражал гораздо больше.
— Много будешь знать — скоро состаришься, — заявил этот… красноглазый, неожиданно чмокнул её в нос и отпустил.
Пенелопа покачнулась, на пару секунд потеряв равновесие, набрала было в рот воздуха для возражений, но тут же поняла — она в кабинете одна.
— Иллюзионист хренов, — тихо выругалась она, почему-то улыбаясь.
Глава 19. Обустройство гнезда
Гвендолин стояла у самой двери, высчитывая минуты, когда, наконец, можно будет покинуть этот гадюш… приём, не выказав при этом неуважения к гостям.
— Ррау Илдор? — раздался рядом тихий баритон.
Гвен повернула голову.
— Да, — успела она ответить прежде, чем заметила на спросившем, невысоком седовласом мужчине, рабский ошейник. — Что это вообще значит?
— Есть разговор. Советую не кричать и не привлекать внимания. И не принимайте всерьёз мой аксессуар, — мужчина кончиками пальцев коснулся ошейника. — Он — бутафория.
— Мило, — Гвен внимательнее окинула взглядом заговорившего с ней человека с подносом в руках, старательно изображавшего из себя официанта. — Кабинет моего мужа? — предложила она.
— Лучше крытая терраса. Там случайно оборвался провод к камерам. И при гостях его менять не будут, вашему отцу не до этого. Он сейчас в своей, по его мнению, тайной комнатке — собирает компромат на гостей. Так что нам никто не помешает.
— А вы не боитесь, что… — начала было хозяйка дома, но мужчина уже ушел. Ну, видимо, не боится.
А вот она боялась. Очень. Всего. Осуждения. Раскрытия. Потери любимых. Отца. Себя.
Вот себя — больше всего. Что не выдержит. Сломается. И что тогда будет с Джемми? А с Домьеном?
Поэтому она решительно сжала практически полный бокал отменного виски, зачем-то взятый у проходившего мимо официанта, и направилась к лестнице.
Выйдя на закрытую террасу, она тут же вздрогнула от хлопка двери за спиной. Гвен замерла.
— Гвендолин Илдор, — лже-официант говорил тихо и спокойно, почти мягко. Но даже крики отца звучали менее опасно.
— С кем имею честь? — Гвен, когда волновалась, а уж тем более — боялась, начинала говорить так, как думала — а она была очень интеллигентной девушкой. Женщиной.
— Хурт Вагнер, к вашим услугам.
Если даже она и слышала это имя, сейчас оно ей ни о чём не говорило.
— И чем обязана?
Сзади послышался тяжелый вздох.
— Всевышний-таки решил умерить мою гордыню. Скажем так. Я человек, умеющий решать сложные вопросы… при определённых условиях. Насколько я слышал, вы нуждаетесь в помощи.
Гвен передёрнула точёным плечиком. Что именно этому незнакомцу известно?
— Я действительно нуждаюсь в помощи, и это секрет сродни того, что работорговля существует. Но все знают, что мне неоткуда на неё рассчитывать, — она попыталась скрыть дрожь в руках, поставив стакан с виски на стеклянный столик.
Мужчина обошел её со спины и небрежно развалился в плетённом кресле.
— Правила приличия светского общества настолько мало вам знакомы? — вырвалось у Гвен непроизвольно. Слишком странной показалась его манера поведения в обществе дамы её положения.
— Вы — женщина, идущая против правил, — усмешка в его тоне ясно указывала, что всё это было не что иное, как провокация. — И заставляете других… другого… их нарушать.
— Считаете это неправильным? — вызов в своём голосе она тоже не скрывала. — То, что я иду против правил, а не сами правила?
— Считаю неправильным способ, которым вы это делаете, — усмешка, оставшаяся в тоне, странно сочеталась с серьёзностью, появившейся на его лице после этих слов.
— Вы знаете другой? Правильный?
— Вот, это тоже неправильно. Надо говорить: "что вы потребуете в оплату за то, что подскажете мне другой".
— И что вы потребуете?
— А ты не боишься услышать эту цену?
Не дожидаясь ответа, он плавно вскочил и подошел к девушке вплотную, буквально нависнув над ней. Если сейчас она сожмётся в маленький комочек, отступит, или хотя бы начнет лепетать что-нибудь несуразное — Хурт развернётся и уйдет, словно этого разговора и не было. В конце концов, на дочери Орана Доргона свет клином не сошелся, и он найдет другой способ получить то, что ему нужно. Но использовать женщину, которую заведомо можно запугать, для таких целей — полный кретинизм, а кретином контрабандист не был. Таких "помощников" после использования нужно только ликвидировать, а возиться с этим на и без того мерзкой планетке Хурту не хотелось. Проще найти другой путь.
Но она не отступила, не пискнула, не сжалась. Похоже, наоборот — привстала на цыпочки, вытянувшись, словно она — диковинный цветок, а он — солнышко.
"Угумс", — хмыкнул он мысленно. Сравнение было лестным. Ему бы хотелось видеть на месте этого тянущегося к нему личика совсем другое, но всему своё время.
Он взял её подбородок двумя пальцами, заглядывая в не мигающие глаза, даже не прищуренные от блеска его искусственного глаза.
— Одной храбрости мало, цветочек, — промурлыкал он одной из самых обольстительных своих интонаций, с удивлением отмечая, что перед ним далеко не девушка, а взрослая, состоявшаяся женщина, почему-то скрывшая это даже от самой себя. — Тебе придётся выбрать, цветочек, что именно ты сможешь заплатить мне и чем пожертвовать сама, просто потому, что это не совместимо с твоим желанием получить того, кого хочешь.