Все лгут
Шрифт:
– Нет, не понимаю. Расскажите подробнее.
Я вздохнула.
– Она устала от школы. Очень устала. Кажется, у нее произошла размолвка с парнем, но я точно не знаю. Она никогда не стала бы со мной делиться. Вам лучше спросить Самира.
– Ее парень, – помедлив, проговорила Анн-Бритт. – Это Том Боргмарк?
– Да.
– Что он за человек?
Я задумалась. Тома я знала с младенчества – несчетное количество раз оставалась у него в няньках. Меняла пеленки, утешала и качала перед сном.
– Он замечательный молодой
Ручка Анн-Бритт снова заскрипела по бумаге.
– Исходя из чего вы делаете такой вывод?
– Я живу здесь с рождения. Мой папа работал садовником в усадьбе Кунгсудд. Он…
– В усадьбе? – переспросила Анн-Бритт.
– Да, в прошлом наш дом был ее частью, но в шестидесятых родители его выкупили. Когда папа умер, мама переехала в квартиру, а я осталась жить в доме. Как бы там ни было, Тома я знаю целую вечность, так что могу за него поручиться. Он хороший мальчик.
«Может быть, слишком хороший для Ясмин», – подумала я, но, разумеется, ничего такого вслух не сказала, потому что внезапно почувствовала, что женщина по другую сторону стола – та самая, с округлыми чертами и обманчиво мягкими интонациями, напомнившая мне маму, – вовсе не на нашей стороне.
– Хм, – произнесла она. – Мы побеседовали с Томом. Он был сильно возмущен.
– Он что-то знает о Ясмин?
– Нет. Вчера он работал допоздна в какой-то финансовой конторе в городе.
Я кивнула – это мне уже было известно. Том учился в Хандельс [7] , а по вечерам подрабатывал в колл-центре – продавал какие-то финансовые услуги малым предприятиям.
7
Стокгольмская школа экономики, частный вуз.
– А что ваш муж? – спросила Анн-Бритт, поправляя на переносице очки. – Где вчера был он?
Я вдруг вспомнила, что Самир в это самое мгновение сидел в компании ее коллеги на втором этаже и отвечал на аналогичные вопросы. Какой же я была наивной! Очевидно, для того они и решили допросить нас по отдельности. Это была вовсе не забота о нас, не желание поддержать семью в трудную минуту.
– Самир весь вечер провел дома, с Винсентом.
Анн-Бритт некоторое время молча меня изучала.
– Откуда вам это знать?
Прямой вопрос заставил меня растеряться и немного разозлил. Вне зависимости от того, что произошло с Ясмин, не было никаких причин подозревать в чем-то меня или Самира. Ясмин и без нашего участия была способна вляпаться во все возможные неприятности.
– Я находилась в двух часах езды отсюда, – излишне резко отозвалась я. – У меня не было возможности проконтролировать, чем занимались Самир и Винсент, но и причин это делать не было тоже. Самир никогда бы не обидел Ясмин, что бы та ни натворила. Она для него – все. – Я поколебалась,
Анн-Бритт кивнула.
– Да, мне это известно.
И вновь ощущение бессилия и паника: откуда ей могло быть это известно? Она что, еще до прихода сюда изучила всю историю нашей семьи?
Анн-Бритт откашлялась.
– Мария, вас ни в чем не подозревают – ни вас, ни Самира. Все это – дежурные вопросы. Понятно?
Я молча кивнула.
– Отлично. Не забывайте об этом. Вы утверждаете, что Самир помог бы Ясмин вне зависимости от того, что та натворила. У меня возникает закономерный вопрос – как часто она что-то «вытворяла»?
Я пожала плечами.
– Вы ведь знаете, как у подростков бывает.
– Нет, – упорствовала она. – Рассказывайте.
– Это же вечная борьба, вечный поиск компромисса. В котором часу она должна быть дома по вечерам, отношения с мальчиками, уборка, алкоголь. Все в таком духе. Ничего странного. Обычные подростковые фишки.
Анн-Бритт откинулась на спинку стула и сняла очки.
– Думаю, на сегодня достаточно, – объявила она. – Я оставлю вам свою карточку, звоните в любое время. Если вам придет в голову что-то важное, или если возникнут вопросы. Мы рядом. Я хочу, чтобы вы знали об этом.
Ее слова прозвучали как оскорбление. Разумеется, никого с нами рядом не было. Напротив, нас будто подвергли изучению и оценке. Пропала родная дочь Самира. Разве не должны они были сейчас заниматься ее поисками вместо того, чтобы устраивать нам перекрестный допрос?
– Я хочу попросить вас с Самиром разобрать вещи Ясмин и выяснить, не пропало ли что-то. Если по какой-то причине она сама решила убежать, то должна была взять с собой хоть немного одежды, денег и прочего. И кстати, поищите ее паспорт.
– Хорошо.
– Могу я немного поговорить с вашим сыном, прежде чем мы уйдем? – спросила Анн- Бритт.
– С Винсентом?
– Да.
Я слегка покачала головой.
– Можете попытаться. Но он вам ничего не скажет.
Анн-Бритт едва заметно приподняла бровь.
– Он не разговаривает с незнакомцами, – пояснила я. – Ничего личного.
– Но попробовать мы можем?
Я отправилась в гостиную, чтобы привести Винсента.
– Ясмин кто-то обидел? – едва увидев меня, тут же снова спросил он. Не знаю, слышал ли он наш разговор или просто чувствовал, что что-то не так.
– Не знаю, – ответила я, потому что в самом деле не знала, что ему сказать. Мне не хотелось тревожить его без повода – мальчик довольно сильно привязался к Ясмин. Но и лгать мне не хотелось.
– Почему полиция снова здесь?
– Если Ясмин кто-то обидел, они его найдут.
Винсент немного подумал, но потом снова заговорил:
– А что полиция сделает с обидчиком?
– Таких людей сажают в тюрьму.
Тишина. Винсент украдкой скосил глаза на экран телевизора и скорчил рожу.