Все люди - враги

Олдингтон Ричард

– Я вам скажу, когда мы будем там. А пока надевайте ваше элегантное пальто и идем.

Подобно многим молодым англичанам своего круга, Джулиан больше всего боялся показаться смешным и замечал самые тонкие оттенки декорума, ускользавшие от менее избалованных людей. Он сильно покраснел и стал доказывать Тони, что никак невозможно идти в трактир в таких костюмах, и умолял его пойти в клуб.

– Дорогой Джулиан, - сказал Тони, - что такое ваш клуб, что такое всякий клуб, как не шикарный трактир, где собираются скучнейшие люди?

Нет, я больше не желаю слушать идиотскую болтовню о лордах, о том, как бы следовало поступить премьер-министру. А кроме того, мне нужно поговорить с вами.

Тони повел Джулиана в Аделфи, где пол был усыпан опилками, а посетители восседали за стойкой на высоких табуретах, ели жестковатое мясо и салат и запивали пивом. Джулиан сидел на своем табурете с обиженным и несчастным видом, и Тони почувствовал к нему жалость за то, что он - сын богатых родителей.

– Зачем вы меня сюда притащили?
– сердито спросил Джулиан.

– Прежде всего давайте выпьем за мою новую жизнь.
– Видя недоумение Джулиана, Тони прибавил: - Я забыл вам сказать, что я сегодня распрощался со своей службой и последний, раз перешагнул порог конторы.

– Вот как?
– сказал спокойно Джулиан.
– Почему?

– Вы ждете объяснения? Почему всем непременно нужны объяснения? Ну, скажем, что я сыт по горло.

– Может быть, вам нужно было взять отпуск?
– невинно предложил Джулиан.

– Черт!
– воскликнул Тони, рассердившись в свою очередь.
– Я, кажется, готов разорвать на части всякого, кто мне еще заикнется об отпуске. К черту отпуск! Мне нужна жизнь. По крайней мере, хоть вы-то, Джулиан, видите, что вся эта деловая беготня по кругу пустая трата жизни?

Джулиан пожал плечами.

– Без этого обойтись нельзя. И я бы сказал, что это и есть жизнь. А что еще-делать? Если вы хотите порвать с деловыми кругами - дело ваше, но мне думается, вы довольно скоро соскучитесь и вас потянет обратно в упряжку. Неужели вам хочется всю жизнь лодырничать?

Тони вздохнул. Джулиан успел уже немножко отравить его радость. Он такой же, как все те, кто блаженствует благодаря существующему порядку вещей; в сущности, он ничем не отличается от своего дядюшки.

– Хорошо, - сказал Тони, - я сам за себя выпью и не стану просить вас присоединиться. Пью за свое счастье в это же время в будущем году.

– Ну, а что говорит по этому поводу Маргарит?
– спросил Джулиан, когда Тони поставил на стойку свою оловянную кружку.
– Она одобряет?

– Она пока еще ничего не говорит, потому что я ей не успел сказать. Не нужно быть пророком, чтобы предугадать, что она не одобрит моего поступка и найдет что сказать с избытком.

– Не говоря уже о других членах семьи.

Тони набивал трубку и ничего не ответил. Джулиан незаметно покосился на него.

– Я не раз хотел вас спросить, - промолвил он нерешительно, - почему вы женились на Маргарит?

Этот прямой вопрос

заставил Тони внутренне содрогнуться, так как он снова поднимал старую проблему и будил воспоминания, которых он всегда старался избегать. Тони зажег спичку и с невозмутимо задумчивым видом поднес ее к трубке.

– Это длинная история, - сказал он, - а впрочем, можно, пожалуй, сделать ее короткой. Почему люди вообще женятся?

– Да, но, знаете ли, мне всегда казалось, что Маргарит для вас неподходящая жена. Во всей этой истории было что-то загадочное.

– Большинство братьев не понимает, что другие мужчины находят в их сестрах, - сказал Тони, стараясь говорить шутливо, - если только они не из породы братьев, у которых всегда на языке "честь моей сестры". Но вот что, Джулиан, не хотите ли вы завтра поехать со мной во Францию?

– Это еще зачем?

– Бродить, болтать, смотреть на мир. Мы можем сегодня же купить себе рюкзаки и уехать завтра с первым поездом. Мне хочется поехать в Шартр.

Джулиан скорчил гримасу.

– Терпеть не могу путешествовать пешком, - ска. зал он пренебрежительно.
– Устаешь, жарко. Кроме того, это как-то уж очень по-студенчески. Почему вы не заведете автомобиль, Тони?

– Потому что он мне не нужен. Но вы в самом деле не хотите поехать со мной, Джулиан? Мы могли бы делать небольшие переходы и изучать местные сорта вин.

– Очень жаль, но я никак не могу. Мне это не доставит никакого удовольствия, и, кроме того, я очень тяжел на подъем. А потом, - он засмеялся.
– Видите ли, это еще пока секрет, но с будущей недели мне поручено регулярно писать передовые.

– Нет, в самом деле?
– перебил его Тони.
– Но это же великолепно! Я ужасно рад за вас, Джулиан.

Я всегда думал, что это ваше настоящее призвание.

Представляю вас столпом консервативной прессы!

Ну, за ваше здоровье! Чудно, что мы с вами в одно время вступаем на новый путь.

– Только, пожалуйста, не говорите пока об этом никому. Даже Маргарит. Хорошо?

– Ну конечно. Сначала укрепитесь хорошенько, а воевать будете потом. Я поддержу вас, хотя от меня, конечно, помощь небольшая. Вряд ли мой голос будет пользоваться каким-нибудь авторитетом в вашей семье.

– Пока что это не даст мне крупного заработка, - сказал Джулиан, словно извиняясь, - но все же есть надежда зарабатывать тысячи две в год.

– Зачем всегда думать о деньгах?
– возмущенно воскликнул Тони.
– Было бы только на что прожить, главное ведь - сама работа. Как бы я хотел найти такую работу, которая была бы мне по душе. Но со мной дело обстоит иначе. Человек, которому можио в наше время позавидовать, - это художник, который зарабатывает себе на жизнь и которого никто не заставляет выполнять плохую или дешевую работу. Он вне этой злополучной машины, и его труд - это его жизнь. Но мне кажется, что и он долго не протянет.