Все началось с нее (сборник)
Шрифт:
— Странно, если это гости — то вход сюда возможен только при наличии флайеров, — задумчиво произнес Карташов, как бы советуясь со стоявшим рядом в темных очках, скрывавших синяки, доцентом Курочкиным.
— Тогда, может быть, в регистрационной книге есть адреса тайных членов клуба, — предположил он. — Я немного знаком с этой системой, и, полагаю, «Шанхай» мало чем отличается от других, ему подобных.
Следователь прислушался к совету, и через несколько минут в комнате Беллы была обнаружена эта регистрационная книга. Но и там среди фотографий клиентов Курочкин не обнаружил ни одного из этих парней.
— Я вспомнил! — вдруг неожиданно осенило Курочкина. — С ними в тот вечер разговаривал Илья Рожков — человек, который привел меня сюда.
Однако и встреча с Рожковым ничего не пояснила милиционерам — Илья лишь нагло зубоскалил в лицо майору Карташову. Он был формально чист, и зацепить, а тем более запугать его было нечем.
— Что можно обсуждать в таком месте? — засмеялся Рожков, выставляя напоказ клыки своих красивых зубов. — Ясно, девочек! Поболтать с этими людьми об интимных проблемах мне было приятнее, чем с этим малознакомым мне человеком. — И Рожков презрительно показал пальцем на стоявшего рядом Анатолия Евгеньевича. — Вот и все объяснения, — развел он руками. — А то, что именно эти мои случайные собеседники избили этого господина — уж извините, я ни за кого не отвечаю! Мало ли с кем я могу мило перекинуться словом.
— Вы знали о том, что в борделе «Шанхай» используется наркотический гель? — строго спросил Карташов.
— Нет, я об этом не знал, — соврал Рожков без всякого сомнения в голосе.
— А вот показания некоторых людей свидетельствуют о том, что вы затащили вашего приятеля Панаева в бордель для того, чтобы он испытал эффект привыкания к женщине.
Рожков рассмеялся.
— Панаев почти что мой друг, коллега по работе, — улыбаясь, сказал он. — Мы оба мужчины, и я решил скрасить его одиночество в одном из лучших клубов нашего города. Вот, собственно, и все, — развел руками Илья. От него в результате не удалось добиться ничего, и милиционеры были вынуждены его отпустить.
Поиски парней, избивших Курочкина, казались уже безнадежными, когда неожиданно картину прояснил допрос Зямы.
— Похожий на медведя, говорите? — переспросил он Карташова.
— Да, и кольцо в виде черепа, — быстро добавил Курочкин, присутствовавший на допросе.
— Знаю такого. Это главный в охране борделя, по кличке Бугор.
— Но его же нет в списках охранников? — удивился следователь.
— В списках только лохи числятся, — усмехнулся Зяма. — Все серьезные люди вне подозрений…
— То есть иными словами, есть неофициальная охрана? — уточнил Курочкин.
— Если хотите, да. Понимаете, если кого-то нужно грохнуть, неужели этим будут заниматься люди, которые на виду? Вы смеетесь, что ли? — Замараев снисходительно посмотрел на Курочкина, а потом на Карташова.
— Значит, меня могли убить? — спросил Курочкин.
— Если бы нашли гель — убили бы, — серьезно ответил Замараев. — А так подумали, наверное, девка ошиблась с пьяных глаз.
— Так где искать этого Бугра? — перешел к делу Олег Валерьянович.
— Легко, — ответил Замараев и назвал адрес.
Карташов нажал кнопку и распорядился о том, чтобы по этому адресу выслали опергруппу.
После того как допрос Замараева был окончен, а Курочкин вместе с опергруппой уехал на опознание Бугра, в кабинет Карташова втерся неизменно прилизанный и тактично-осторожный адвокат Роман Исаакович Либерзон. На его лице играла довольная улыбка кота, поймавшего к обеду мышку.
— Здравствуйте, Олег Валерьянович, — почти елейным тоном начал Либерзон, угодливо прикрывая за собой дверь. — У меня новости, касающиеся дела Панаева.
— Что там у вас, Роман Исаакович? — скептически осведомился Карташов.
— Да вот, — и адвокат раскрыл свой кейс. — Поступило сообщение графологической экспертизы.
— Каков же результат? — поинтересовался следователь почти безразличным тоном.
— А то, что мой подопечный Сергей Дмитриевич Панаев, — и улыбка Либерзона стала еще шире, — не писал записки, приобщенной вами к делу в качестве вещественного доказательства его вины. Исходя из этого, можно сделать вывод, что кто-то намеренно сообщил покойной Смирновой, что ждет ее в квартире Панаева, и от его лица написал эту записку. Эксперты склоняются к версии, что почерк был подделан. Причем подделан мужчиной. Основанием для сличения почерка явились образцы личных бумаг и писем Панаева, где заметны характерные вдавливания на определенных буквах. Впрочем, работа по подделке великолепная — это отметил и сам Сергей Дмитриевич, удивившись, насколько похоже.
Карташов недоверчиво взял в руки заключение экспертов. — И кто же, по-вашему, писал эту записку?
— Выяснять — это уже не моя работа, а ваша, Олег Валерьянович. Моя — защищать, — улыбнулся Либерзон. — Полагаю теперь, когда частично снимается подозрение, есть все основания отпустить моего подопечного под залог.
Либерзон выжидательно посмотрел на следователя. Тот, еще с минуту молча повертев заключение в руках, вздохнул:
— Под подписку о невыезде можно…
Глава 8
Лариса Котова узнала о событиях минувшего дня лишь к вечеру. Ей позвонил Курочкин и сообщил, что парней, избивших его, успешно задержали. Но не успела она положить трубку, как снова затрезвонил телефон и радостная Вероника сказала, что Роман добился того, что Сережу выпустили, попросив, чтобы Лариса зашла к ним вечером. Что она, собственно, и сделала, пожалуй, правда, придя слишком рано. Дверь ей открыл младший Панаев, Николай. Увидев Ларису, он удивленно поднял вверх брови:
— Мамы дома нет и дяди Ромы тоже.
И хотел было закрыть перед Котовой дверь, как Лариса тут же нашлась:
— Я подожду, у меня к ним срочное дело.
Николай цепко посмотрел на нее и, вежливо отстранившись, пропустил в комнату.
— Проходите, — пожал он плечами.
Проводив гостью в гостиную, младший Панаев удалился в свою комнату и включил музыку. Лариса просидела одна где-то с полчаса, пока не появились Либерзон и Вероника.
— Лара, у нас праздник! — с порога заверещала Вероника. — Панаева отпустили под залог.