Все не случайно
Шрифт:
— Вот и я так думаю.
— Только не говори так о своей маме, пожалуйста, — встаю на носочки, тянусь к нему и целую в губы. — Не думай об этом, хорошо? — зарываюсь руками в его волосы и тяну на себя. — Обещай.
— Обещать не буду.
— Ты же не знаешь всего, легче всего плюнуть и заклеймить. Не надо. Она же все равно ваша мама и ведь любила вас, сам же говорил.
— Говорил.
— Вот и не надо думать о ней плохо. Тебе надо отдохнуть и поспать. Пойдем, — беру его за руку и тяну за собой.
— Да, надо поспать.
Глава 22
— В
— Да, я посмотрела, разводим, набираем в шприц, чуть нажимаю ей на челюсть и впрыскиваю лекарство. Я посмотрю еще видео, если что.
— Хорошо. Аптека у нас рядом, чтобы долго не искать.
— Спасибо.
Когда в детстве я принесла домой грязного котенка, мама с папой же его не выбросили и меня не выгнали, почему Максим должен меня выгонять? Нет, не станет он этого делать, ну поорет, выпустит пар, ничего страшного. Да, ничего страшного, — мысленно успокаиваю себя, забираясь в такси вместе с собакой. После того как ее подлечили и отмыли, она оказалась вполне себе милой собачкой с невероятно жалостливыми глазами. Ну не могла я ее не забрать. Не могла.
По пути домой вместе с собакой зашли в зоомагазин, прикупили всякой всячины, корм, игрушки и даже собачий костюм. Как только зашли домой сразу отнесла собаку в душевую кабину.
— Нас убьют, если ты наследишь. Не порти ничего и не гадь в квартире, пожалуйста, иначе нас выгонят, — намыливая лапы, уговариваю я собаку.
Смываю пену, благо, не грязная, все-таки снег — это спасение для собак. Вытираю мою новую четырехлапую подружку и откидываю простыню на пол.
— А теперь пошли кушать.
С событий на дороге прошла ровно неделя, я почему-то сразу думала о том, что заберу собаку к себе, но за все время так и не придумала для нее имени. Вообще с моей стороны — это очень рискованный поступок, но есть одно но. Максим сейчас очень уязвим и стоит мне его чем-либо задобрить, он согласится. Руку даю на отсечение, что не сможет отказать, хоть и знатно проест мне мозг.
Выкладываю собаке в миску паштет и принимаюсь за приготовление ужина. Все уже куплено заранее и ждет своего часа. Ненавистная мной мраморная говядина уже источает запахи, вызывая, как ни странно, выделение слюны. Картофель по-деревенски так же дожидается своего часа. И даже шоколадные кексы тоже почти на подходе. Ставлю на стол вино, тарелки и бокалы. Достаю мясо, выкладываю на большое блюдо, по бокам кладу картофель. Ставлю на середину стола, поправляю салфетки и смотрю на собаку, которая тут же подняла голову на звук открывающейся двери. Отворачиваюсь, не в силах смотреть на реакцию Максима, и утыкаюсь взглядом в бутылку. Беру штопор, открываю вино и наливаю полный бокал. Не слышу никаких звуков, ни лая, ни что-то типа «твою мать». Беру бокал, поднимаю взгляд и мысленно молюсь всем богам.
Максим сидит на корточках и гладит брюхо, пока еще не названной, собаке.
— Это сучка. Надеюсь, стерилизованная?
— Ей всего около года, мы немного окрепнем и обязательно сделаем все, что нужно. Я приготовила твою любимую еду, выпьешь вина? — тараторю я и не понимаю, почему Максим ничего не говорит.
— Конечно, выпью. После того, как вымою руки.
Выпрямляется и идет в ванную, а я иду за ним, следуя по пятам. Вот он намыливает руки, тщательно их смывает и смотрит на себя в зеркало.
— Мне кажется, я постарел. Ты так не думаешь? — поворачивается ко мне и забирает бокал. Отпивает глоток и начинает улыбаться.
— Нет. Ты очень красивый.
— Самый красивый?
— Типа того. Почему ты не орешь или хотя бы не возмущаешься? — выходит из ванной, подталкивая меня за собой. А я вновь иду за ним как привязанная. Вот он садится на диван, ставил бокал на столик и хлопает себе по коленям.
— Иди сюда.
— Будешь шлепать по заднице?
— Нет.
Подхожу к нему и пристраиваю свою пятую точку на его коленях.
— Я просто проиграл в голове эту картину как минимум раз пять. Я знал, что ты ее рано или поздно приведешь сюда. Сегодня я мысленно смирился и перестал брыкаться.
— Ты серьезно? Что-то случилось? — не могу поверить в то, что весьма эмоциональный мужчина ведет себя сейчас таким образом.
— Нет, ничего не случилось. Все даже наладилось.
— А Вика? Ты сказал ей?
— Нет, и не буду. Узнает сама, да и пожалуйста.
— Все точно нормально? — обхватываю его голову руками и притягиваю к себе.
— Точно. Завтра нас приглашает старый знакомый загород, у него юбилей. С ночёвкой, хороший горнолыжный курорт и никакой работы.
— А кто там будет из знакомых?
— Олег. По крайней мере, планировал.
— У вас что, все знакомые общие?
— Не все, но почти. Вместе с завтрашним юбиляром мы вели совместный бизнес еще пару лет назад, но потом он уехал, а сейчас вернулся.
— Хорошо. А что с собакой, куда же мы ее отвезем?
— А вот тебе наука, что с появлением четвероногой барышни, наши с тобой возможности резко ограничены.
— И что теперь делать? Я не брошу ее одну. Тогда езжай один.
— Попрошу Вику побыть здесь пару дней. Она не откажется.
— Как хорошо, что у нас есть Вика. А как мы назовем собаку?
Максим опрокидывается на спинку дивана и притягивает меня за собой.
— Как хочешь, мне непринципиально.
— Тогда Боня. Нормально?
— Боня-сроня, в самый раз, — усмехается Максим. — Да, нормальное имя, не парься. Это ж не дети.
— Ну это своеобразные дети. Ладно, ты голодный?
— Очень. Смотри как старалась, вчера белье новое, сегодня мясо.
— И кексы.
— Еще и кексы. Ладно, корми меня уже.
Весь ужин я молча смотрела на Максима, и не могла понять, почему он так спокойно отнесся к собаке. Это нехарактерно для него от слова «совсем». Более того, он какой-то слишком мягкий, что тоже не в его духе. Не язвит, не дерзит, а, впрочем, и я тоже смахиваю на нормального человека. Какая-то идеальная картина, которая меня пугает. Пугает, потому что затишье бывает обычно перед бурей.