Все не так
Шрифт:
– Терпеть не может, – весело согласился он. – И Мишка это прекрасно знает. Вот и мечется между матерью и женой. Но сделал все равно так, как хотела мать, а не так, как хочет Лариса. Знаешь, что забавно? Большинство наших проблем выросло из совковой жизни. Улавливаешь?
– Нет. «Совок»-то тут при чем? И вообще, это когда было? Сто лет назад.
– И даже больше, – кивнул Володя. – Еще Булгаков в тридцатые годы написал, что нас квартирный вопрос испортил. Ни в одной приличной стране не существует проблемы выбора между родителями и супругами. То есть эта проблема может иметь место в единичном случае, а у нас-то она была массовой. И осталась таковой. На Западе человек оканчивает школу,
– Так как же с ней бороться? – с любопытством спросил я. – У тебя есть рецепт?
Я в этот момент вспомнил, как моя мамуля восприняла одну мою знакомую. А ведь я всерьез собирался жениться на этой девушке. Вот я поимел бы на свою голову геморрой!
– С ней бороться бесполезно. Чтобы проблема не возникала, у родителей и детей должен быть другой менталитет, не такой, как сейчас. Родители должны перестать цепляться за детей и бояться отпустить их от себя, а для этого им надо перестать рассматривать детей как свою собственность, свою неотъемлемую часть.
Это точно. Мама до сих пор требует, чтобы я вернулся, хотя я уже восемь лет живу в Москве. Она так и не примирилась с мыслью, что я не буду больше жить рядом с ней.
– Вся трагедия начинается с мысли: а заведу-ка я себе ребеночка. Чувствуешь нюанс? СЕБЕ. Ну а коль себе, то это – мое, и не моги у меня отнимать. Далее – по тексту.
– Ладно, а дети? Ты сказал, что у детей тоже должен быть другой менталитет.
Эта часть меня интересовала куда больше.
– А дети должны понять, что не обязаны угождать родителям и оправдывать их ожидания. Человек не может и не должен ломать собственную жизнь в угоду родителям. Супруг – это твое будущее, потому что в семье появляются дети, а дети – это движение вперед. Выбирая между родителями и супругами, следует выбирать будущее. Это же элементарно! Но почему-то мало кто это понимает.
Звучало все замечательно, но как это применить на практике? Все-таки с учеными нельзя иметь дело, заболтают вусмерть, умных слов наговорят, а толку – чуть.
Я доел яичницу с картошкой, старательно подобрал остатки желтка кусочком хлеба и снова налил себе чаю. Володя продолжал прихлебывать свое совершенно холодное неизвестно что. Не понимаю, как можно это пить? Холодный сладкий чай. Бр-р-р!
– Паша, а что ты будешь делать потом?
Вопрос застал меня
– Я имею в виду: когда ты закончишь заниматься с Дануськой. Что ты будешь делать? В профессиональный спорт ты ведь не вернешься, правда?
– Почему это? – возмутился я. – С чего ты взял? Очень даже вернусь. Вот восстановлюсь полностью – и вернусь. Нога уже почти совсем не болит, еще буквально месяц – и я начну тренироваться понемножку, форму набирать.
Володя посмотрел на меня удивленно и немного грустно.
– Паша, не обольщайся. После таких травм в профессиональный спорт не возвращаются. Если врачи пообещали тебе другое – они тебя обманули. Я понимаю, тебе неприятно это слышать, но придется это признать. Тебе нужно будет чем-то заниматься, зарабатывать на жизнь. Чем? Ты об этом думал?
Ну прямо-таки, обманули меня врачи! Много он понимает. Он что, медик? Социолог паршивый. Но не вдаваться же в споры по этому поводу. Лучше сделать вид, что меня это мало волнует. И вообще, я в полном порядке.
– А, – я беззаботно махнул рукой, – прокормлюсь как-нибудь. Буду группы тренировать в школах охранников или еще что-нибудь в этом роде.
Я надеялся, что он отстанет, но не тут-то было. Присосался, как пиявка.
– Или будешь готовить таких же, как ты сам? Бойцов для закрытых клубов?
В его голосе мне послышался некий скепсис. Он что, учить меня вздумал? Братца своего пусть учит, педагог недоделанный. А то у себя на кухне он рассуждать горазд, такой умный, так все знает-понимает, а на деле что получается? У брата проблемы, сам признает, у племянницы проблемы, и что-то я не вижу, чтобы он, такой умный и понимающий, эти проблемы разруливал.
– А хотя бы и так. – Я с вызовом посмотрел на него. – Что в этом плохого? Ладно, Володя, спасибо за ужин, я пойду.
Я решительно поднялся, но он жестом остановил меня:
– Подожди, Паша. Не обижайся на меня, не сердись. Я, конечно, лезу не в свое дело, но… Я вот что хотел тебе сказать. Эти парни, с которыми ты в клубе пособачился…
Ё-моё, ему Дана и об этом донесла! Она что, действительно рассказывает ему ВСЁ? Может, докладывает, сколько раз в туалет сходила?
– Они просто придурки, – сердито буркнул я. – И получили то, что заслужили.
– Не сомневаюсь. Но это твоя прежняя компания. Это тот круг, в котором ты вращался. Ты хочешь в него вернуться? Хочешь общаться с придурками? С богатыми бездельниками и карточными шулерами?
– Там же не все такие. Есть нормальные ребята, – ответил я, не особенно, впрочем, уверенно.
Честно говоря, после той встречи в стрелковом клубе меня начали посещать некоторые сомнения на этот счет.
– Не спорю. Но что-то, я смотрю, у тебя с ними дружбы-то не получается. Или они тебе не особенно нравятся, или – ты уж прости – ты им не особенно нужен.
– Да с чего ты взял?
– Тебе никто никогда не звонит. Или звонят, но редко. Разве не так? Они не ищут тебя, не созваниваются с тобой, не договариваются о встречах. Тебе это ни о чем не говорит?
Он был прав, чего уж скрывать. Но Дана-то, Дана-то какова! Донесла дядюшке даже о том, что мой мобильный молчит, как полудохлая змея. Змеи и живые-то не особенно шумные, а уж полудохлые… А она, оказывается, наблюдательная девчонка. Браво!
Однако слушать все это было совершенно не по кайфу.
– Не пойму я, к чему ты клонишь. К чему весь этот базар? Чего тебе дались мои друзья? – я с трудом скрывал злость.
– Да в том и дело, что нет у тебя никаких друзей, – спокойно ответил он. – Паш, пойми: это не твоя тусовка. Это не твоя жизнь. Это не твои люди. Поэтому и не ищет тебя никто, поэтому и друзей нет.