Всё нормально на Кубани в конце восьмидесятых
Шрифт:
— Анджей не ходи на бревна, Костыма этот с гоп-компанией там тусит поселковые, они же все из пэтэушек да с завода, — предупредила Карина.
Продик молча покивал головой. Не ходить да ну нах! Тем более, на хрена я полтора года в свободное время стучал по груше и получал по тыкве от боксеров?
Ну а нунчаки подаренные мне Палычем из городских у меня всегда в сумке, а махать я ими наловчился пипец как! Даже себе по еблету ни разу не попадаю. Да ладно съебу если что!
Троим минимум, сотряс, сделаю, а потом свалю, бегаю я тоже заебись. Продик пару уроков меня
Переодевшись дома в танкач на который снова одел подклад и нацепив на ноги, дедовы ботинки (батины уже были малы), я чуть размялся и к шести пошёл на «брёвна» намечая пути отхода. Ну, вот сидят. Бля вы что смеетесь? Тут в основном Гочина «мафия» а вот «Чезет» Воробья.
— Здарова бойцы! — заорал я, подходя к брёвнам. Пацаны, вяло трепавшиеся между собой и пускающие по кругу трехлитровую банку с какой-то шнягой, уставились на меня.
— Да ты охуел! — заорал младший Воронцов опознавший обидчика. Подбежал ко мне сразу получил прямой в солнышко и ушёл в аут.
Местный не успели, даже встрепенутся, как я заорал Воробью:
— Ныкола, а шо мы Хале алименты не платим дочка Коля, подрастаить без отца.
— Аааа, — не понял Воробей. И тут до него дошло. Он во весь голос начал ржать.
— ПОляк сукааа, бляяя ты пиздец, да я чуть не обосрался от страха.
— Поляк?! — кто то меня тоже узнал и тут же заорал, — гля Анджей.
Пацаны кто сидел, повскакивали, полезли, здороваться, и закидывали вопросами:
— Поляк, бля стричь будешь? А то у бабки стригусь пиздец какой-то!
— Андж, по сэму есть, что?
— Поляк мы думали, тебя на малолетку упекли!
Подошёл Воробей обнял и довольно ощерился:
— Андж, меня первого стриги, как в тот раз и обесцветь как этого Донована! Кстати ты реально не на малолетке был? А то твоего деда спросил он, как гаркнул на меня.
Кстати там это тётка твоя «приехала»? — Колян мне понимающе подмигнул.
— А с чего взял, что приехала?
— Да там дядька Фёдор из военной части говорит, бодягу хорошую для свиней сосед заносил. А от него так вкусно пахло с перепоя. Я так сразу и понял, что ты объявился, твои то укатили, зайти все хотел на новый год пригласить в Адыгейск побухать, то се. А ты меня курва, Галей этой напугал.
Проболтали минут сорок, я рассказал, что да как, скрывая некоторые подробности. Пообещал подумать про стрижки. Набор я уже проверил, как обычно на Тихоне и у того хвост теперь был «а-ля лев».
По поводу «тётки» сказал, что общаться будем только через Воробья. Хлебнул бодяги из банки. Фуууу мое винишко в летнице то кудаааа получше. И тут вспомнил, зачем я появился.
Костыма мялся рядом, пытаясь встрять в разговоры, но видно веса тут особого не имел.
— Слышь Костыма, так, а где обещанное? Тут же толпа навострила уши.
— Я завтра, куплю я помню, — пробормотал младший Воронцов.
— А чего он обещал? — спросил Воробей.
— Да сестрам моим двоюродным по пирожному в столовке купить, он по тупости блюдца перепутал, — чуть криво улыбаясь, ответил я, кося на Воронцова.
— Ну, раз обещал, пусть покупает, — резюмировал Воробей, — а то он пиздабол еще тот! Знатно ты его с полтычка уложил. На бокс ходишь поди? Ладно, мне пора, Андж давай до дома подброшу на «Чижике» заценишь.
Я распрощался с пацанами, запрыгнул на мотик, и мы с ветерком под снежные брызги помчались к дому. По пути встретили Продика и человек пять пацанов с нашего класса, дружной толпой шагающих к брёвнам. Воробей по моей просьбе остановился.
— Вы куда пацаны? — заорал я, пытаясь перекричать хрюкание «Чезета».
— А таак это мы, — сказал недоуменно Андрюха и вылупился на меня.
— Да всё зашибись, давайте ко мне угощу кое-чем, тут рядом два шага.
— А чем? — вклинился Воробей.
— Ну, уж не той бодягой, что на брёвнах.
— А ну тогда да поехали!
— Пацаны давай за нами! — махнул я одноклассникам.
Гребцы, махнувшие по стаканчику «газировки» как они думали, поддерживая друг друга и махая мне почапали до дома. Продик которого развезло с двух стаканов, повис на Воробье, который пытался пристроить его сзади себя на сиденье.
— Андж, охренительное винцо, ты оставь бабцов таким поить самое то! — попрощался со мной абсолютно трезвый, бахнувший стакана три Колька. Продик обнял Воробья словно подушку и «Чижик» попердывая уволок их в темноту.
Ёпта десять минут! Десять и здоровые лбы никакие! Хорошо сам не пробовал. Ну да сейчас же должны близняхи приехать, поэтому ну его нафик девки то нормальные, но ведь и заложить могут.
Девчата поржали с моих разборок с Воронцовым младшим, отдали какие-то банки с закрутками, взяли еще пару кассет. Тут Каринка, помаявшись для приличия, все-таки решилась спросить про стрижки.
Ладно, вроде нормальные девки и восстанавливаться надо. Была, не была, уж если не получится, надеюсь, поймут. Тем более волосы у них были испорчены, так же как и у Оксанки, когда я её стриг полтора года назад. Так, что вопрос с моделью прически не стоял.
И я, подмигнув девчатам, достал парикмахерские причиндалы, и импортную краску, для волос переданную из Болгарии. Девчата очарованно вздохнули.
Через два часа работы передо мной сидели две молоденькиеБриджиты Нильсен (артистка из боевиков, ну нравилась она мне иногда вечерами).
Близняшки вырывали из рук друг друга расчески и крутились перед зеркалом.
Всё завтра у сестёр будет свой триумф в классе. А Костыме, как я понимаю безнадежно влюбленном в Маринку вообще капец настанет.
— Теть Тане не говорите, что я вас стриг, да и в классе не сболтните.
— А чего?
— Я же молодежные делаю, а тетка запросит какой-нибудь перманент или еще, что а ваши в классе балаболить начнут. Вы же в курсе, что у меня с ментами то не очень было.
Девчата покивали. Вроде поняли. Я им посоветовал, многозначительно молчать или отвечать, что на такую стрижку денег не хватит.