Всё о папе, маме, бабушке и восьми детях
Шрифт:
Хюльда дала Мадсу четыре старых ботинка. Когда Мадс вышел от неё на лестницу, он встретил там всех остальных детей. Узнав, что Мадс ушёл искать старые ботинки, они сделали то же самое, и теперь все вернулись от соседей с добычей. Можете себе представить, какая груда старых ботинок выросла перед Самоварной Трубой!
– Боже мой! – испугалась мама. – Ей нужно давать по одному ботинку, а остальные сложите в шкаф на кухню.
Папа положил старый коричневый ботинок на коврик перед Самоварной Трубой и сказал:
– Пожалуйста, кушать подано!
Но Самоварная Труба ушла к кровати Мортена и прыгнула в неё.
Папа сунул ботинок прямо ей в пасть и снова сказал:
– Это твой ботинок. Можешь его есть.
И только теперь Самоварная Труба простила папе его строгость: она сразу же начала грызть ботинок, подбросила его в воздух, поймала и завиляла хвостом.
– Так, – сказал папа. – Значит, мы снова друзья. А то я очень не люблю ссориться.
В это время постучали в дверь. Самоварная Труба вскочила и залаяла изо всех сил, но, увидев, что пришли Нижняя Хюльда и Хенрик, снова успокоилась.
Она уже успела с ними познакомиться и знала, что это друзья и на них лаять не следует.
Мадс взглянул на Хюльду. Она снова показалась ему какой-то загадочной.
Она стояла, переминаясь с ноги на ногу, посмеивалась, и выражение лица у неё было очень ласковое.
Да и Хенрик выглядел как-то необычно: стоял и мял в руках шляпу.
– Добро пожаловать! – приветствовал их папа.
Хюльда села на стул, Хенрик стал рядом, смущённо покашливая.
– Дело в том… – начал он. – Нам бы хотелось знать…
– Нет, – перебила его Хюльда, – не знать, а нам бы очень хотелось, чтобы вы пришли в субботу к нам на свадьбу.
– Конечно, мы с удовольствием придём, – сказал папа. – Ведь ты имеешь в виду мать и меня?
– Нет, мы приглашаем вас всех. Вместе с Самоварной Трубой. Правда, в церковь её не пустят, но потом, на праздник, пусть приходит и она тоже, – сказал Хенрик.
– Вы же знаете, что, кроме вас, у нас нет близких, – сказала Хюльда. – Поэтому нам очень хочется, чтобы и все дети непременно пришли, это будет наша свадебная процессия. У Хенрика ещё есть старая тётушка Олеа, у которой он сейчас живёт, её мы тоже, конечно, пригласим, а больше у нас во всём городе нет ни родных, ни знакомых.
Дети улыбались, кивали, а Мона сказала:
– Ой, Хюльда, как хорошо!
– Что – хорошо? – спросил папа. – Что у них нет родственников?
– Нет, хорошо, что мы все пойдём на свадьбу, – объяснила Марта.
– И ещё одна просьба, – сказал Хенрик. – Понимаешь, Хюльде очень хочется поехать в церковь на автомобиле, хотя до церкви всего два квартала. Так вот я думал, не одолжишь ли ты мне грузовик, тогда я смогу сам отвезти в церковь мою невесту.
– А вы все можете сесть в кузов, тогда и свадебная процессия приедет в церковь на автомобиле, – предложила Хюльда.
– Конечно я дам тебе грузовик, – сразу согласился папа. – Всё будет в порядке. Большое спасибо за приглашение.
Хюльда и Хенрик ушли, а у детей теперь было о чём подумать.
– Ты тоже пойдёшь на свадьбу, слышишь, Самоварная Труба? Ты рада? – сказала Мона.
Но Самоварная Труба не понимала, о чём ей говорила Мона, она грызла свой ботинок и ни о чём другом не желала думать.
И вот наступил день свадьбы.
В церковь нужно было ехать к пяти часам. В половине четвёртого мама позвала всех детей в кухню. По всей кухне были расставлены тазики для умывания с тёплой водой. Детям оставалось только как следует вымыться.
А им было что отмывать!
Наконец восемь отмытых до блеска детей были готовы.
Они надели свои самые нарядные платья. Папа надел синий костюм, мама – красную юбку и белую блузку. И все сели ждать. Без четверти пять в дверь постучали.
Оказалось, что пришла сама невеста и вместе с ней какая-то пожилая дама. Конечно, это была тётушка Олеа, у которой жил Хенрик.
– Просто не знаю, что и думать, но Хенрика ещё нет, – сказала Хюльда.
– Как – нет? – удивился папа. – Это весьма странно.
– Не понимаю, – сказала тётушка Олеа. – В четверть пятого он был уже совсем готов. Я помогла ему красиво завязать галстук, вдруг он вскочил и сказал, что он о чём-то забыл. И убежал. Больше я его не видела.
– Да он сейчас придёт, – сказала мама. – Садитесь, подождите пока.
Но было уже без десяти минут пять, потом без пяти, а Хенрика всё ещё не было.
– Может быть, он передумал? – всхлипнула Хюльда. – Может быть, он уже не хочет жениться на мне?
– Не может быть, – сказал папа. – Здесь что-то другое.
Он был прав. Без трёх минут пять прибежал запыхавшийся Хенрик.
– Хюльда! Хюльда! – кричал он. – Где ты?
Он размахивал руками. В одной руке он держал шляпу, в другой – сухие зелёные веточки, обёрнутые красной креповой бумагой.
– Хенрик, милый, почему ты опоздал? – спросила Хюльда.
– Я совсем забыл, что тебе нужен свадебный букет. А все магазины уже закрыты. Я достал только эти веточки.
– Ты молодец, обо всём позаботился, – сказала Хюльда, взяв у него веточки.
И теперь уже все вместе побежали вниз по лестнице.
Хюльда и Хенрик сели в кабину, а остальные разместились в кузове. Осталась только тётушка Олеа.
– Мне не влезть наверх, – сказала она. – Видно, мне не придётся поехать с вами в церковь.
Но папа помог тётушке залезть в кузов, и Хенрик поехал так быстро, как ещё никогда не ездил.
Ровно в пять часов они были в церкви.
Когда они входили в церковь, мама шепнула Малышке Мортену и Мине, чтобы они вели себя тихо-тихо.