Все о внешней разведке

Колпакиди Александр Иванович

В 1933 году в возрасте двадцати лет Понтекорво защи­тил диплом и стал ассистентом профессора Орто Марио Корбино. В это время он принимал участие в экспери­ментальных исследованиях Ферми и его группы, в част­ности в открытии медленных нейтронов. Эти исследова­ния открыли дорогу известным практическим примене­ниям нейтронов (ядерной энергии, изотопам в медици­не и, разумеется, в военных целях).

Как вспоминает Понтекорво, «последствия этих ис­следований для некоторых членов группы Ферми оказа­лись следующие: они принесли Нобелевскую премию

Ферми, определенная слава досталась даже младшему участнику группы, все получили патент на изобретение, который спустя много лет был продан правительству Соединенных Штатов Америки за внушительную сумму, давно уже

выплаченную изобретателям (всем, кроме меня), мне была присуждена премия министерства на­ционального образования, благодаря которой я поехал в 1936 г. в Париж работать с Ф. Жолио-Кюри» ^[114] .

В Институте радия, а потом в Коллеж де Франс Понтекорво заинтересовался ядерной изомерией, над которой работал практически в одиночку (но пользуясь ценными советами своего второго учителя Ф. Жолио-Кюри), движимый некоторыми своими теоретическими идеями. Он предсказал существование стабильных (отно­сительно бета-радиоактивности) ядерных изомеров и эк­спериментально нашел в 1938 году первый пример: кад­мий, возбужденный быстрыми нейтронами. Он также предсказал, что переходы между изомерами должны, в общем, иметь очень большие коэффициенты внутренней конверсии, и независимо, но несколько раньше Г. Сиборга и Э. Сегре, занялся поиском и в 1938 году нашел на примере родия радиоактивные ядра нового типа. На­конец, совместно с А. Лазардом ему в 1938 году удалось получить бета-стабильные изомеры путем облучения ста­бильных ядер непрерывным спектром рентгеновского излучения высокой энергий.

114

Там же.

Ф.Жолио-Кюри очень понравился эффект, откры­тый Понтекорво, и он назвал его «ядерной фосфорес­ценцией». Понтекорво послал свою работу, посвящен­ную «фосфоресценции», Ферми, которому не было свой­ственно выражать излишнюю похвалу. Но в данном слу­чае он прислал Понтекорво поздравление с «отличным результатом исследования». Это доставило Понтекорво откровенную радость, поскольку он был убежден, что Ферми, который в Риме называл его «большим чемпио­ном», прислушивался к нему только как к эксперту по теннису. Вскоре за исследование изомерии Понтекорво получил премию Кюри — Карнеги.

В 1938 году Понтекорво женился на шведке Мариан­не Нордблом, невысокой светловолосой девушке. Через год у них родился первенец, которого они назвали Джиль. Позднее в США у Понтекорво родились еще двое сыно­вей — Тито и Антонио.

10 мая 1940 года немецкие войска начали стремитель­ное наступление на Западном фронте. В результате армии союзников были разгромлены, и 14 июня передовые ча­сти вермахта вступили в Париж. Понтекорво оставался в столице Франции до самого последнего момента. На ве­лосипеде ему удалось пробраться на юг страны, где он встретился с женой, проделавшей этот путь по железной дороге. Из Франции Понтекорво с семьей перебрался в Испанию, а затем в Португалию. В Лиссабоне они сели на пароход, отплывавший в Америку, и 20 августа 1940 года сошли на берег в Нью-Йорке.

Оказавшись в США, Понтекорво устроился на рабо­ту руководителем научного отдела в одну частную геоло­гическую фирму, находившуюся в городе Тулсе (Оклахо­ма). Там в течение двух лет он занимался реализацией геофизического метода зондирования нефтяных скважин, так называемого метода нейтронного каротажа, который до сих пор применяется в нефтяной промышленности. Однако денег Понтекорво заработал мало, и поэтому, когда в конце 1942 года ему предложили принять участие в «Манхэттенском проекте», он ответил согласием.

В начале 1943 года Понтекорво приехал в Канаду, где начал работать в Монреальской лаборатории в рамках англо-канадского уранового проекта. Несколько позднее он был назначен научным руководителем физического проекта создания ядерного реактора типа NRX в лабора­тории в Чок-Ривере.

Теперь надо немного отвлечься и сказать о полити­ческих взглядах Понтекорво. Впрочем, лучше предоста­вить

слово ему самому.

«Я придерживался левых политических убеждений, — писал Понтекорво в своей автобиографии. — С самого начала это было прежде всего связано с моей ненавис­тью к фашизму и, как я теперь думаю, с чувством спра­ведливости, привитым мне моим отцом. С середины 30-х годов вплоть до 70-х мои представления определялись категорией нелогичной, которую я сейчас называю «ре­лигией», каким-то видом «фанатичной веры» (которая уже отсутствует), гораздо более глубокой, чем культ ка­кой-либо одной личности...

Тогда, как и сегодня, я считал ужасно несправедли­вым и аморальным крайне враждебное отношение, ко­торое Запад развертывал в конце войны к Советскому Союзу, который за счет неслыханных жертв внес реша­ющий вклад в победу над нацизмом» ^[115] .

Поэтому не стоит удивляться, что с первых дней своего участия в атомном проекте Понтекорво, посове­товавшись с женой, принял решение информировать Советский Союз о работах по созданию атомной бомбы. Но сам он не мог вступить в контакт с советскими представителями и попросил сделать это свою старую знакомую, члена Компартии Италии. Она известна под именем Джемми и проживала в то время в Нью-Йорке. Понтекорво передал ей письмо, в котором подробно сообщал обо всем, что было ему известно о «Манхэттенском проекте».

115

Там же. С. 145, 140.

Весной 1943 года Джемми пришла в советское кон­сульство в Нью-Йорке и оставила дежурному запеча­танный конверт с надписью: «Его превосходительству Генеральному консулу СССР. Лично». Ознакомившись с содержанием письма, консул Евгений Киселев немед­ленно передал его резиденту внешней разведки Васи­лию Зарубину. Зарубин и его заместитель по научно-технической разведке Леонид Квасников сразу же оце­нили всю важность полученной информации. В Москве также не сомневались в точности сведений, полученных от неизвестного доброжелателя, которого окрестили Икс, и поставили перед Зарубиным следующую задачу: «...не упустить появившуюся возможность приобретения источника информации для более полного освещения проблем создания атомного оружия и разработать де­тальный план операции по установлению оперативного контакта с ним» ^[116] .

116

Чиков В. Нелегалы. М., 1997. Кн. 1. С. 184.

Квасников Леонид Романович

2.06.1905 — 15.10.1993. Полковник (1949).

Родился на ст. Узловая Тульской губернии в семье же­лезнодорожника. С 1922 г. — чернорабочий на строительстве ж.-д. моста Сызранско-Вяземской ж. д. в г. Пензе. В 1926 г. окончил железнодорожный техникум в г. Туле. С 1926 г. — помощник машиниста, с 1928 г.— техник-чертежник, с 1929 г. — машинист паровоза на Московско-Курской ж. д.

В 1930 г. Л. Р. Квасников поступил на механический факультет Московского института химического машино­строения, который закончил с отличием в 1934 г. С 1934 г.— инженер на Чернореченском химическом ком­бинате в г. Дзержинске Горьковской области. С 1935 г. — аспирант МИХМ, в 1938 г. участвовал в работе специаль­ной комиссии Наркомата оборонной промышленности СССР.

В сентябре 1938 г. направлен по партийной линии на работу в органы государственной безопасности. С 1938 г. — старший оперуполномоченный 10-го (американского) отде­ления 5-го отдела ГУГБ НКВД, с 1939 г. — старший опер­уполномоченный, а затем — заместитель начальника 16-го от­деления (НТР). В 1939 г. становится членом ВКП(б). В 1939—1940 гг. являлся представителем НКВД СССР в Со­ветско-германской контрольно-пропускной комиссии, нео­днократно выезжал в немецкую зону оккупации бывшей Польши.