Все о внешней разведке
Шрифт:
Взрыв советской атомной бомбы 29 августа 1949 года вызвал активизацию действий американских спецслужб по выявлению советской агентурной сети в Лос-Аламосе. После частичного успеха операции «Венона» некоторые из советских агентов были арестованы и впоследствии осуждены. Тогда же ФБР, используя досье «Веноны», начало проверку деятельности Сэвила Сакса и Теодора Холла.
Интересно отметить, что после опубликования расшифровок АНБ по делу «Венона» журналист газеты «Вашингтон пост» Майкл Доббс подробно изучил историю советского атомного шпионажа и пришел к выводу, что, хотя обработка советских шифровок завершилась в конце 70-х годов, ФБР имело все основания арестовать обоих гарвардцев одновременно с Клаусом Фуксом и супругами Розенберг.
Действительность
Высказывалось предположение, что причиной этого решения послужило их открытое общение с известными членами Коммунистической партии США. Считается, что ФБР тогда сделало вывод, что Холл и Сакс не могут работать на советскую разведку, поскольку в таком случае они должны были бы отказаться от контактов с открытыми коммунистами. ФБР не могло себе представить, что советские агенты могут вести себя так нагло. Ведь тот же Фукс хотя и состоял с 1932 года в Компартии Германии, но отнюдь не афишировал это. Холл же и впоследствии не скрывал своих пацифистских убеждений. Вместе с Джозефом Ротблаттом, другим участником «Манхэттенского проекта», он являлся активистом движения сторонников мира и неоднократно публично заявлял о своей ненависти к ядерному оружию.
В 1961 году криптографы АНБ полностью расшифровали ключевое сообщение советской разведки, в котором шла речь о Младе. Однако в это время арестовать Холла тоже не представлялось возможным. Ведь на судебном процессе пришлось бы предоставить доказательства его вины, и тогда всем стало бы ясно, что американские спецслужбы сумели подобрать ключи к советским шифрам.
Почувствовав пристальный интерес к себе со стороны ФБР, Холл начал разрабатывать план побега в СССР. Однако надобности в этом не возникло. Его контакты с Москвой продолжались еще в течение 10 лет. В 1949 году, после испытаний в Советском Союзе атомного оружия, он посчитал свою задачу выполненной и хотел прекратить контакты с советской разведкой. Но советский нелегальный резидент в США Вильям Фишер (Абель) лично встретился с ним в нью-йоркском центральном парке и убедил его не делать этого.
Для характеристики самого Холла весьма типичен следующий эпизод. После осуждения супругов Розенберг он, для того чтобы спасти их, хотел добровольно сдаться ФБР и рассказать о своей роли в краже ядерных секретов, так что сотрудникам советской резидентуры в Нью-Йорке пришлось приложить немало усилий, чтобы его переубедить.
Личная жизнь и научная карьера Холла протекали весьма успешно. В 1947 году он женился на Джоан Крекоувер и стал отцом троих детей. Еще в период работы в Чикаго он получил докторскую степень и стал одним из крупнейших специалистов по биологическому микроанализу. В 1962 году он вместе с семьей переехал в Англию, где устроился на работу в лабораторию Кембриджского университета. Что же касается его друга и сподвижника Сэвила Сакса, то он все время благополучно жил в США и скончался в штате Иллинойс в 1980 году в возрасте 56 лет.
Возможно, имена Холла и Сакса так бы и остались неизвестными широкой публике, если бы АНБ в середине 90-х годов не предало гласности ряд материалов по операции «Венона». Ознакомившись с ними, некоторые западные журналисты и историки пришли к выводу, что таинственный Млад и есть Холл. Об этом, в частности, написал в газете «Вашингтон пост» американский журналист М. Доббс. Холл, страдавший к тому времени неоперабельным раком почки, первоначально не опроверг и не подтвердил этих обвинений. В своем заявлении, которое было передано в печать через поверенного, он отметил, что в статье Доббса содержатся многочисленные неточности и что он отказывается что-либо комментировать
126
Кто был невидимкой по имени Млад? // Новости разведки и контрразведки. 1996. № 8.
Но все-таки в 1996 году он сделал признание о своем сотрудничестве с советской разведкой американским журналистам Джозефу Олбрайту и его жене Марсии Кунстел. Ссылаясь на его воспоминания, они в 1997 году выпустили, в издательстве «Тайм букс — Рэндом хаус» книгу «Бомба: тайная история атомного шпионажа в Америке».
Датский физик Нильс Бор никогда не был советским агентом. Однако, будучи великим ученым, он еще до появления ядерного оружия понял, что сделать мир безопасным от нового средства массового уничтожения могут только честный диалог и желание решать вопросы, связанные, с его производством и применением, в духе равноправного сотрудничества ученых и правительств всех стран.
В 1943 году Бор бежал при помощи английской разведки из оккупированной немцами Дании в Швецию и эмигрировал в США, где принял участие в «Манхэттенском проекте». Осознав, какие цели преследуют американцы, Бор открыто усомнился в разумности их политики—достигнуть абсолютного военного превосходства над потенциальным противником. Еще более насторожило его стремление Вашингтона и Лондона скрыть от СССР сам факт работы над созданием атомной бомбы, так как Бор увидел в этом подрыв принципа согласованности действий союзников и опасный вызов надежде на будущий мир без войн.
Занимая такую принципиальную позицию, Бор в марте 1944 года имел беседу с президентом США Т. Рузвельтом, а в мае 1944 года — с премьер-министром Великобритании У. Черчиллем, в ходе которых призвал обоих политиков к совместному и согласованному с СССР решению атомной проблемы. Однако и Рузвельт, и Черчилль наотрез отказались обсуждать этот вопрос.
В то же время в СССР еще в октябре 1942 года академики В. И. Вернадский и А. Ф. Иоффе предложили И. Сталину обратиться к западным физикам, в том числе и к Бору, с просьбой поделиться информацией и начать совместные работы по атомной энергии. Сталин отнесся к этому предложению весьма скептически, однако согласился, что официальный зондажный подход к западным специалистам, в том числе и к Бору, от имени наших ученых может оказаться полезным.
В 1945 году в советской атомной программе настал критический момент. Надо было приступать к строительству первого атомного реактора, но среди ученых не было единого мнения по вопросу — создавать реактор графитовый или работающий на тяжелой воде. Полученные разведкой данные тоже не могли дать однозначный ответ, так как были достаточно противоречивыми. В сложившейся ситуации руководитель советского атомного проекта академик Курчатов предложил провести консультацию с Бором, который вернулся из США в Данию.
Предложение Курчатова было поддержано Л. Берией и начальником отдела «С» П. Судоплатовым. Было решено послать в Данию заместителя начальника отдела «С» по науке профессора Якова Петровича Терлецкого. Через некоторое время заместитель Судоплатова Лев Василевский подготовил и доложил ему план операции под кодовым названием «Миссия Т». Планом предусматривалось:
«...1. Командировать профессора Терлецкого и полковника Василевского в Копенгаген для встречи с Нильсом Бором.
2. Заблаговременно через друзей из датского Сопротивления и по возможности из нашего посольства в Дании получить согласие Бора на встречу с советским ученым.