Все пиарщики делают это!
Шрифт:
– Все надо читать?.. – со священным трепетом спросил Оюн-оол.
– Но можно по бумажке! – успокоительно закивала Василиса.
После этого мы выпустили Оюна из-под контроля. И не ждали подвоха. Я влетела в зал на пять минут раньше Петрова, пока гримерша подкрашивала его под лестницей остатками пудры – в зале было душно от телекамер, пахло мокрыми шубами, коренные народности сидели чинно, а на столах перед ними громоздились пустые бутылки из-под минералки. Уже вылакали. Совершенно ниоткуда возник Гарик:
– Все под контролем?
– Разумеется! – бодро
Оюн-оол Хертекович смущенно встал:
– Вот мне тут Верочка написала, что сказать. – Он мотнул головой, и я поняла, что он имеет в виду Ваську – Но я хочу еще добавить от себя. Очень хорошо, что вы до нас долетели, дорогой Валентин Александрович. Потому что мы пока видели только ваш штаб. Да, ребята нам передали от вас гуманитарную помощь... спасибо, хотя конфеты были немного просроченные. Конечно, где Москва, а где мы! Такие расстояния...
Журналисты оживились – речь зашла о подкупе избирателей, значит, дело пахнет экшеном. Премьер порозовел, как устрица. Я мысленно провалилась в пучину мрака. За спиной Лариса с усиками прошипела:
– Это у вас тоже экспромт?! Охуенно...
И тут я встретила взгляд Курочкина. Он улыбался. Он улыбался мне через зал мягко и успокаивающе, на улице все падал и падал снег, а Оюн-оол уже старательно читал свой текст по мятой бумажке, как ни в чем не бывало...
Дальше стало спокойнее. Петров подписал наскоро и незатейливо сочиненный договор с Федерацией профсоюзов Северска. Дал пресс-конференцию, ответив на бесхитростные вопросы северских журналистов гладко и обтекаемо, как и полагается премьер-министру. Сфотографировался с журналистами. И даже с Оюн-оолом Хертековичем. И уехал в загородную резиденцию губернатора – с толпой охранников и министерской челяди. Отдыхать до утра и даже, если повезет, спать.
Тут же выяснилось, что гостиницу для остальной свиты никто не бронировал – вообще-то, заниматься этим поручили Митьке, он перепоручил это Виолетте, а та пошла к Капе спрашивать, где можно найти телефоны гостиниц. «Как где? Конечно, в Интернете», – буркнул Капа, но поиски в Интернете оказались для Виолетты слишком сложными, а подходить к Капышинскому второй раз она побоялась. Теперь в гостинице «Северск» оставалось всего пять свободных номеров, еще два в гостинице «Наш край», а расселить нужно было как минимум пятнадцать человек.
– Расставим приоритеты, девочки, – шепнул Гарик, сгребая Митю и почему-то нас, – главная тут Лариса, ей лучший номер. Тем более, сейчас мы увезем ее на совещание с кремлевскими кураторами и замучаем до смерти. Важные люди – стилист, парикмахер, массажист, они имеют доступ к телу кандидата. А гримерша просто клевая телочка... Остальные перебьются. Особенно обращайте внимание на педерастический акцент – те, кто с акцентом, пусть ночуют на улице.
Митя скривился от негодования. А я подумала, что самый заметный
Одиносика мы увидели одновременно. Ловко окружили и допросили с пристрастием. Через пару минут оказалось, что да, конечно, для дорогих московских гостей найдется целый санаторий МВД, который вместит всех желающих.
День закончился. Я поняла, что рухну сейчас от нечеловеческого облегчения. Когда мы выскользнули на улицу из Дома профсоюзов, Васька выглядела как недопитый молочный коктейль.
Дом замер в тепле и безмятежности, в нем с утра сохранился запах туалетной воды Гарика и носков Тимура, забытых в биде. Слава олигарху, благодаря которому у политконсультантов есть крыша над головой...
Митя позвонил где-то через час – мы как раз заварили чай и рылись в холодильнике, обсуждая, кто сожрал все яблоки и сыр. И даже морскую капусту.
– Эй, чувак! – почему-то шепотом заорал он. – Я их привез в этот санаторий! Тут такая холодища! Одеяла – как у моей прабабки на даче! Комнаты не закрываются, душа нет и туалет в конце коридора!
– Ммм... Мить, а куда делся весь сыр из холодильника?
– Сыр?.. Дашка, и еще в каждой комнате портреты вождей висят над кроватями! Под стеклом!
– Каких вождей?
– Мирового пролетариата! Ну, Ленин, Сталин...
– Ого. Ну скажи, что это сейчас модно... стиль ретро.
– Сама скажи, – мрачно посоветовал Митя, – что туалет прямо по коридору – это сейчас самый шик. Короче, я везу их к нам.
– Всех?!!
– Нет, только тех, кого жалко. Кстати, насчет сыра... пожрать бы чего, а?
Митя был на высоте. Он притащил в наш конспиративный дом всего четырех гостей из Кремля, в том числе гримершу Лерочку и портрет Ленина шириной с дверной проем.
– Митя, зачем ты украл портрет? Ты вообще думаешь о нашей репутации?.. – сонно прошипела Васька.
– Думаю, о репутации тут уже говорить не приходится! – заявил Митя, не выпуская портрета из зубов.
Утро было совсем некстати. Оно наступило слишком внезапно. Вечером, вернее, ранней ночью, пока мы заказывали несколько коробок пиццы на дом, пришла смс-ка от Курочкина: «Тебя нет рядом, значит, ночь бессмысленна©». Гримерша Лера показывала, как рисовать узоры на ногтях с помощью иголки и разноцветных лаков, Капышинский с Андресом под шумок пялились в ее декольте, а Митя кричал с лестницы, завернувшись в скатерть:
– В чем, по-вашему, подлинное величие Льва Толстого? – Ему казалось, что это очень смешно.
Вся остальная толпа слонялась по дому туда-сюда, тыча пальцем в биде и царапая мозаичный витраж в холле. Не помню, когда мы уснули. И после этого сразу – утро.
Петров уже выехал в Железнорудный, там его ждали стратегические атомные разработки и простой электорат. А нас с Васькой и гримершу, судя по всему, забыли дома второпях.
Встречу с народом мы продумали за несколько дней. В ответственный момент Петрова должна была окружить стайка отобранных и специально обученных малышей.