Все под контролем
Шрифт:
Я чувствовал себя как пьяный. Я сознавал, что происходит, но информация об этом доходила до меня слишком медленно.
Мое программное обеспечение стало сдавать. Я пытался разглядеть, взведен ли курок, но перед глазами у меня все еще плыли красные пятна и вспыхивали белые звезды. Единственное, что мне оставалось, это закричать и в ответ услышать:
— Ты, сволочина! Я тебе сейчас устрою, твою мать! Кто ты?
Келли продолжала пронзительно вопить. Смятение было полным.
Я снова попытался сосредоточить взгляд, и на этот раз успешно — я увидел, в каком положении находится курок пистолета.
Курок был взведен. Пистолет
Я ничего не мог поделать. Макгир держал палец на спусковом крючке; попытайся я рыпнуться — и я покойник, даже если это не входило в его намерения.
— Думаешь, тебе удадутся твои примочки? Да? Скажи, да? Скоро посмотрим, кто из нас круче.
Затем он несколько раз подпрыгнул, всей тяжестью обрушиваясь на меня, чтобы сломать мне ребра, все дальше засовывая пистолет мне в рот.
Усугубляя обстановку, Келли по-прежнему пронзительно вскрикивала от боли и ужаса. Я понятия не имел, чего он ждет от меня; единственное, что я понимал в тот момент, это что в глотке у меня торчит дуло пистолета и этот парень властен сделать все, что ему вздумается.
Постепенно самообладание стало возвращаться к нему. Дуло пистолета по-прежнему торчало у меня во рту, но Макгир начал подниматься на ноги. Он делал это, перенеся весь свой вес на пистолет и руку; повернувшись у меня во рту, дуло больно оцарапало щеку и десну мушкой. И все это время он не отпускал Келли, вцепившись ей в волосы и таская по полу.
Он отошел, по-прежнему целясь мне в грудь.
— На колени!
— Ладно, приятель, успокойся. Успокойся, твоя взяла.
Приподнимаясь, я увидел огнетушитель, которым он меня свалил. Кожа на затылке у меня была глубоко рассечена. Кровь так и хлестала на пол. Но что поделать? Такое кровотечение просто так не остановишь.
Я стоял на четвереньках, задрав задницу, в совершенно беспомощном положении, и смотрел на Макгира, стараясь очухаться. Он стал пятиться к офису, наставив на меня оружие.
— Давай, крутой, ползи!
Намек я понял.
Теперь Келли пришлось совсем хреново. За мной по полу тянулся кровавый след. Келли, должно быть, вляпалась в эту кровь. Она впилась в запястье Макгира, стараясь смягчить его хватку. Ползая на коленях, пытаясь приподняться, она вела себя так, словно ее тащит за собой лошадь. Макгир был заинтересован исключительно в том, чтобы продолжать пятиться, держа меня на прицеле.
— Стой где стоишь! — сказал он и, шаркая подошвами, попятился к двери в большой офис.
Я старался взять себя в руки, понимая, что если ничего не предприму, то жить мне осталось недолго.
— Давай внутрь!
Я поднялся и побрел к офису.
— Шевелись!
Я окончательно распрямился и прошел в комнату, все еще спиной к Макгиру. Медленно добрался до кофейного столика и уже готовился обойти его, когда Макгир приказал:
— Стой! Повернись!
Я сделал что велено. Это была непривычная команда, потому что, как правило, держишь человека спиной к себе, чтобы он не знал, что происходит. Если ничего не видишь, среагировать сложно.
Повернувшись, я увидел, что Келли сидит в кожаном вращающемся кресле, которое теперь оттащили влево. Макгир стоял за ней. Он все так же держал ее левой рукой за волосы, притягивая к спинке кресла и наставив на меня свой пистолет девятого калибра.
Передний и задний прицелы смонтированы на кожухе полуавтоматического оружия, который скользит взад-вперед. После выстрела он сдвигается назад, чтобы выбросить пустую гильзу, а на обратном ходу захватывает из обоймы новый патрон. Если его сдвинуть назад всего на одну восьмую дюйма, оружие не сможет стрелять, а это значит, что, если ты достаточно быстр и, просунув руку, сможешь изо всех сил вцепиться в дуло и сдвинуть назад кожух, спусковой механизм не сработает до тех пор, пока ты будешь удерживать кожух. Но для этого надо действительно действовать быстро и агрессивно — впрочем, мне терять было нечего.
Казалось, ничего не происходит, наступило временное затишье. О чем думал Макгир? Решал, что делать дальше? Это длилось меньше двадцати секунд, но они показались мне вечностью.
Келли не переставая плакала и ныла; от того, что ее волочили по полу, у нее на коже появились похожие на ожоги ссадины. Левой рукой Макгир дернул ее вверх и сказал:
— Заткнись, сучка!
Как раз в этот момент мы встретились глазами, и я понял, что пора.
Я прыгнул на Макгира, заорав во всю глотку, чтобы сбить его с толку. Выбросил вперед правую руку, дотянулся до дула и сдвинул кожух примерно на полдюйма.
У него вырвалось громкое «Чёрт!», наполовину от боли, наполовину от ярости.
Впившись в его запястье, я дернул его к себе, правой рукой нажав на кожух пистолета. Макгир нажал на спусковой крючок, но было слишком поздно: пистолет не выстрелил. Теперь надо было только не ослаблять хватки.
По ходу дела я стал подталкивать его к стене — толчок за толчком; он по-прежнему не отпускал Келли и волок ее за собой; та вопила что есть мочи. Я постарался выкинуть ее из головы, целиком сосредоточившись на пистолете; изогнувшись, продолжал толкать его к стене. Когда он ударился о стену, я почувствовал его выдох. Келли оказалась между нами, и каждый наступал на нее — он и я, — и она вопила от боли. Макгир, должно быть, решил, что ему нужно освободить вторую руку, чтобы разобраться со мной, поскольку в следующий момент я увидел, что Келли убегает.
Тогда я стал всерьез обрабатывать его головой. Я бил его лбом, носом, скулой. Мой нос болел и кровоточил, наверное, как и у него, но я продолжал бить, бить и бить, стараясь нанести ему как можно больше повреждений и в то же время не отпуская от стены.
— Засранец! Засранец! Ты труп! — вопил он.
— Заткнись, сука! Падаль! Падаль, заткнись! — вторил ему я.
И продолжал прижимать к стене. Когда я бил его, его зубы распороли мне кожу на лбу и под глазом. Но до тех пор, пока в крови кипит адреналин, боли не чувствуешь. Я снова и снова наносил ему удары головой; это должно было вывести его из строя; к тому же в данный момент мне больше ничего не оставалось. Мои руки цепко держали оружие, и я во весь голос выкрикивал всевозможные ругательства, чтобы напугать его, но еще в большей степени, чтобы поддерживать себя в моральном тонусе.
Когда он уронил голову на грудь, я впился зубами в первое подвернувшееся, чувствуя тугую кожу его щеки. Преодолев сопротивление Макгира, я почувствовал мякоть, живую плоть и стал полосовать зубами его лицо. Он завопил еще громче, но я целиком и полностью сосредоточился на том, что делаю; все другие мысли улетучились, пока я кусал его, впивался в его мясо, стараясь причинить как можно больше вреда.
Мои челюсти смыкались снова и снова. Макгир заверещал, как свинья, которую режут. Я отхватил кусок его щеки и продолжал терзать то, что осталось. В его глазах появился ужас.