Все ради любви

Ханна Кристин

— Вот, приехали. Дом, милый дом.

Лорен резко открыла глаза. Наверное, она заснула и ей приснился сон.

Энджи припарковалась рядом с домом и вышла из машины. Лорен последовала за ней, взяв с заднего сиденья свой чемодан. На пути к дому, а потом и внутри Энджи, не оборачиваясь, принялась забрасывать Лорен важными бытовыми подробностями:

— …Духовка раскаляется градусов на двадцать сильнее, чем показывает термометр. Микроволновки нет. Извини. Ржавые, старые трубы…

Лорен пыталась все это запомнить, но при

этом она заметила и кое-что еще. Что, например, окна давно нуждаются в покраске и что на подлокотнике дивана порвалась обивка. Все эти дела были ей вполне по силам.

Энджи продолжала говорить и когда они поднялись наверх:

— …Сильный напор воды. Рекомендую иметь это в виду, а то можно быть выброшенной струей из ванны. Помни, что сначала трубы некоторое время гудят, не ходи в туалет перед тем, как идти в душ. — Она остановилась и обернулась: — Ты нормально относишься к тому, что мы будем пользоваться одной ванной? Если нет…

— Все в порядке, — поспешила успокоить ее Лорен.

Энджи улыбнулась:

— Я тоже так думаю. Отлично. Вот твоя комната. Когда мы с сестрами были девчонками, мы все спали здесь. — Она открыла дверь в конце коридора.

Это была большая и очень красивая комната с деревянными балками на потолке. Стены были оклеены розовыми обоями — розовые бутончики, перевитые лианами. Две двухъярусные кровати были застланы подобранными по цвету покрывалами. В углу, справа от трех широких прямоугольных окон, выходивших на океан, притулился маленький письменный стол.

— Ого! — восхищенно произнесла Лорен, глядя на расстилавшуюся перед ней серебристую водную гладь.

— Белье чистое, но, если хочешь, я могу сейчас…

— Не надо, — охрипшим голосом проговорила Лорен, пытаясь справиться с накатившим на нее валом самых разнообразных эмоций. — Я сама могу постирать свое белье.

— Конечно. Ты взрослый человек. Ты не думай, я не имела в виду, что ты не умеешь стирать. Просто…

Лорен выпустила ручку чемодана, подскочила к Энджи и обняла ее за шею.

— Спасибо тебе, — прошептала она, утыкаясь лицом ей в шею.

Энджи крепко сжала ее в объятиях. Лорен поняла, что вот-вот расплачется, и попыталась отстраниться, но Энджи не отпустила ее. Она гладила ее по голове и приговаривала, что все будет хорошо. Повторяла и повторяла: «Теперь все в порядке, Лорен. Все будет хорошо».

Лорен всю свою жизнь мечтала услышать эти слова.

— Что?!

Это слово было произнесено хором. Вернее, не произнесено, а выкрикнуто.

Энджи подавила желание убежать.

— Лорен поселилась у меня.

Сестры и мама стояли плечом к плечу на кухне в доме Марии и изумленно таращились на Энджи.

— Это ты так соблюдаешь осторожность с девочкой? — грозным голосом спросила Мария, упирая руки в бока.

— А я думаю, что это здорово, — сказала Ливви. — Они отлично ладят.

Мать недовольно

отмахнулась от нее:

— Помолчи! У твоей сестры умопомешательство. — Она сделала шаг вперед. — Она тащит к себе домой всяких рыжеволосых незнакомок.

— Едва ли ее можно считать незнакомкой, — возразила Ливви. — Она работает у нас в ресторане. Она хорошая девочка.

— Она была хорошей до тех пор, пока не пропустила три смены, — сказала мама. — Насколько нам известно, она преступница.

Ливви расхохоталась:

— Точно. Мотается по городам, грабит мини-маркеты и притормаживает только для того, чтобы пополнить боезапас и написать контрольную по математике.

Энджи нервно переминалась с ноги на ногу. Она не ожидала такой реакции на весть о переезде Лорен. Когда они узнают следующую новость, начнется обстрел более мощными снарядами.

— Энджи, — сказала Мира, изучающе глядя на нее, — есть что-то, о чем ты нам не говоришь.

Энджи вздрогнула.

— Что? Ты что-то утаила? — Мария презрительно фыркнула. — Ты же знаешь, что папа и так мне все расскажет.

Энджи забеспокоилась. Делать нечего. Беременность — это та тайна, которая не может долго оставаться тайной. Она обвела взглядом стоявших напротив нее женщин и сказала:

— Да, есть еще кое-что. Лорен беременна.

Мощные снаряды не заставили себя ждать.

Спор длился чуть ли не бесконечно. К тому моменту, когда все устали и выдохлись, Мария призвала на помощь подкрепление в лице обоих зятьев, а также тети Джулии и дяди Фрэнсиса. Все присутствующие придерживались мнения, что Энджи совершает ошибку. Единственной, кто не участвовал во всеобщем порицании, была Ливви.

— Пусть делает что хочет, — сказала она на исходе второго часа. — Никто из нас не знает, каково ей.

Эти слова, это косвенное напоминание о бездетности Энджи заставило спорщиков замолчать и виновато потупиться.

Энджи с благодарностью посмотрела на Ливви, та в ответ подмигнула ей и улыбнулась.

А потом все началось по новой. Энджи поняла, что больше не выдержит. Пока все горячо обсуждали за и против ее решения, она выскользнула из комнаты и поднялась наверх. Пройдя в свою старую детскую, она закрыла дверь, и наступила благословенная тишина. По ее прикидкам получалось, что у нее есть примерно пять минут, прежде чем за ней явится Мира или мама.

Оказалось, что даже меньше.

Дверь открылась. На пороге стояла мама, на ее лице читалось крайнее разочарование. Ее дочери хорошо знали этот взгляд.

— Две минуты, — отметила Энджи, качая головой. — Это новый рекорд.

Мама прошла в комнату и закрыла за собой дверь.

— Я отправила всех по домам.

— Вот и хорошо.

Мария вздохнула и села рядом с Энджи.

— Твой папа — да упокоит Господь его душу — накричал бы на тебя сегодня. И вот его ты бы послушалась.