Все ради любви
Шрифт:
— Не волнуйся, твои интересы в полной безопасности. Я люблю и хочу только тебя, Квентин Ролс, но приятно узнать, что ты ревнуешь. Хочется быть уверенной, что и мои интересы в целости и сохранности и на футбольном поле, и за его пределами.
— Могу тебя заверить, что никто и ничто не встанет между нами, и я буду беречь себя для нашего медового месяца.
— Отличная мысль, мистер Ролс — тебе понадобятся все твои силы, чтобы как следует позаботиться обо мне. Я нагуливаю отличный аппетит.
— Я тоже, надеюсь мы не разочаруем друг друга. Какое у тебя расписание на эту неделю?
— Меняешь тему, чтобы зря не возбуждаться вдали от меня?
Он засмеялся.
— Конечно. Не забывай, я специалист по защите.
— И помогает?
— Не очень, но я не брошу своих попыток, пока снова не увижу тебя.
— Я тоже, правда, это непросто. Что касается расписания, то завтра днем я должна развезти цветы подопечным нашей церкви, но к пяти буду дома. В понедельник Джен, Бекки и я собираемся на ленч. Вечером мы идем на свадебную церемонию дочери одной подруги. В среду у меня собрание, а по субботам все еще продолжаются распродажи в женском клубе.
— Судя по всему, Джанет и Диан нашли козла отпущения, который все за них сделал.
— Да, но они до сих пор обижаются на меня за то, что я отказалась. Надеюсь, все пройдет удачно: это для доброго дела. Хорошо бы только мозги у них встали на место.
— Вряд ли они изменятся. Как идет работа над книгой?
— Первая часть уже почти готова. Надо ее немного отделать.
— Дай мне знать, когда закончишь, я сведу тебя с Джимом.
— Как приятно, что ты так поддерживаешь меня.
— Ты добьешься успеха, не сомневайся. Можно гордиться уже самой попыткой. И неважно, опубликуют роман или нет, впрочем, я уверен, что опубликуют.
— Спасибо за доверие, я приложу все силы. А ты чем занимаешься?
— Тренировки, тренировки и еще раз тренировки: терзаю старое тело.
— Отлично! Главное, не повреди… скажем так: жизненно важные органы.
Они посмеялись и болтали еще минут двадцать.
— Я люблю тебя, Рэчел. Позвоню завтра вечером.
— До свидания, Квентин, и я тебя люблю.
Рэчел поговорила с Квентином в пятницу, как и почти каждый вечер на этой неделе. Она похвасталась, что получила от Билла Эффингама золотой браслет в благодарность за помощь в его проекте, рассказала, что продолжается сбор средств в пользу пострадавших от наводнения в Джорджии, которые все еще не оправились от разрушений и потерь, понесенных в прошлом месяце, сообщила о том, что утром говорила с Эвелин и с внуками.
— Сегодня лягу пораньше, чтобы отдохнуть перед завтрашним днем. День будет долгий и насыщенный.
(Надеюсь, слишком насыщенный, чтобы у Джанет не было времени докучать мне.)
— Не переутомляйся, делай перерывы.
— Хорошо, — пообещала она.
В субботу, в восемь часов утра приехала Бекки. Рэчел удивилась:
— Почему ты так рано: мы же договорились, что ты заберешь меня в девять. Правда, я уже почти готова. Но что стряслось, ты, кажется, рассержена? В чем дело?
— Ты видела или слышала что-нибудь подобное, Рэчел? — спросила Бекки, потрясая номером журнала «Огаста сегодня». — Я купила его вчера, когда ходила за покупками, но прочитала только вечером, звонить тебе было слишком поздно. Разве можно такое печатать, как редакция это позволяет?
— О чем ты?
Бекки раскрыла журнал и сунула его Рэчел. Та взяла его и в замешательстве уставилась на фотографии.
— Сядь и прочти. Я пока помолчу. Пойду выпью чашечку кофе. — Она отправилась на кухню.
Рэчел села на диван, разглядывая фотографии: она и Квентин, она и Кейт вечером в прошлую пятницу. В статье говорилось о недавнем пребывании Квентина в Огасте и о цели его приезда. Автор утверждал, что дело не выгорело, потому что город сочли неудачным местом для размещения новой команды. Прочитав статью, жители Огасты неминуемо должны были убедиться, будто Квентин Ролс виноват в том, что их город несправедливо оценен группой инвесторов, для которых проводилась эта разведка. В статье содержался намек на то, что город потерял прекрасную возможность только потому, что не понравился Квентину.
Далее говорилось о многообещающем романс между Рэчел и квотербеком, который, однако, закончился сразу же после его отъезда. «Автору кажется, что вдова Дэниела Гейнса не слишком переживает в разлуке, поскольку ее видели в городе с приятным холостым адвокатом Кейтом Хейвудом». Рядом были помещены две фотографии ее и Кейта, улыбающихся и беседующих в опере и ресторане. Хуже всего было то, что дальше Тодд Харди распространялся в таком духе: «Будем надеяться, что «Далласские Ковбои» не откажутся от мистера Ролса так же легко и быстро, как миссис Гейнс, иначе в ближайшие месяцы ему придется приходить в себя после двух новых травм». Тодд упомянул благотворительную деятельность Рэчел и напомнил читателям о статусе семьи Гейнсов. Он сообщал, что она была «гидом Квентина и помогала ему в изысканиях», но, очевидно, «оказалась неспособна убедить его и группу инвесторов разместить здесь команду», хотя, конечно, «прилагала все усилия в течение многих дней и ночей, проведенных вместе».
— Ах ты, негодяй! — воскликнула Рэчел.
— Ты только погляди, какую дрянь они печатают! — возмущенно сказала Бекки.
— Не думала я, что в маленьких городах журналы позволяют себе публиковать статьи, подготовленные такими методами. Тодд чуть не сошел с ума от злости, когда мы с Квентином отказались дать ему интервью, но я не предполагала, что он дойдет до такого. И как не стыдно журналу печатать подобную гадость? Дороти и Ричарда хватит удар, когда они увидят статью: это оскорбительно для всех нас.
— Может быть, тебе стоит позвонить и предупредить их?
— Нет, ни к чему придавать делу излишнее значение. Я не хочу обращать на эту мерзость внимания. Если я начну что-то предпринимать, люди подумают, будто я оправдываюсь.
— А если Квентин увидит? — спросила Бекки.
— Квентин будет вне себя, но он привык к вторжениям в его частную жизнь. А я — нет! Конечно, я все расскажу ему, когда он позвонит. Черт возьми, Бекки, Тодд не должен был даже упоминать мое имя в статье о Квентине. Сочинять такую ложь и выдавать за факты — это гадость. Надеюсь, Джанет не читала статью. Если она ее прочитает, то весь день будет донимать меня. И перед Кейтом неудобно, он пожалеет, что познакомился со мной.