Всё равно будешь моей

Катаева Татьяна Анатольевна

°Божий одуванчик° "С душа вышла. Собираюсь лечь отдыхать. А ты?"

°М?° "Если скинешь фото в зеркале, расскажу."

Понимаю что наглею, но не могу себя остановить. Дважды сегодня. Сначала, когда обнаглел настолько, что позволил мечтать себе, о губах недотроги на моём члене. Вот и сейчас он бесится, просыпается и дёргается. В живую одувана хочет, как в принципе и я.

И как ни странно, вместо ответа с отказом, который вполне объяснимо я жду. Мой одуван скидывает фото. Это фото и соблазн полностью противоположны, но меня от него реально штырит.

Та же майка, что была тогда на ней, когда я приходил. Соски просвечиваются под тонкой тканью, а большая грудь, как будто просит, чтоб её освободили. Внизу обычные пижамные штаны, но и это чертовски возбуждает, когда вспоминаю, как она переодевалась перед прыжком. Я видел её упругую задницу, и теперь, когда она даже в одежде, я знаю какие соблазнительные формы у неё. Меня всё в ней возбуждает и пьянит. Это такой пиздец на самом деле. Ей делать ничего не надо, а меня всё равно от неё штырит и несёт.

°М?° "Безумно красивая и смайл сердце."

Это я отправил? Гора? Горский? Я?

Я, блядь, уже сердца отправляю девчонкам. Пиздец. Но меня так прёт от этого, же сердца, что душу рвёт, пока ждут от неё ответа. Но Мирослава в ответ сердце не шлёт.

°Божий одуванчик° "Ты не сказал, чем занимаешься."

Только и приходит от неё. И злюсь. Но отвечаю, как и обещал.

°М?° "Выгляни в окно"

А когда вижу силуэт в окне, пишу следом.

°М?° "Рада меня видеть?"

Она долго мучается с ответом. Набирает, и снова стирает текст. Но когда в ответ приходит "Очень", откидываюсь на сидение, смотрю в телефон и улыбаюсь. Что со мной? Твою мать.

°М?° "Подписала меня в телефоне?"

Мне безумно интересно, каким именем она внесла меня в список контактов, зная, что Рустам его проверять не будет. Буду разочарован, если просто по имени. Когда она положительно отвечает, следом спрашиваю, как подписала.

°Божий одуванчик° "Не скажу. Это личное."

Блядь, а меня распирает ещё сильнее. Поднимаю взгляд к её окну. Она сидит на подоконнике, это я чётко вижу. Четыре этажа нас всего разделяют. А рядом с её окном, пожарная лестница.

°М?° "Если не скажешь, залезу сейчас к тебе по пожарной лестнице, и сам прочту. Я не шучу."

°Божий одуванчик° "Ты смеяться будешь."

Звоню, устал писать. Мы разговариваем где-то полчаса, но Мира тайну так и не открывает. Не давлю. Сама скажет, когда будет готова.

Глава 14

Мирослава

После того, как машина Матвея отъезжает от больницы, я наконец-то ложусь в постель. Вот только сон не идёт. Я пялюсь в телефон, в смс где мигает смайл с сердечком.

Мои мышцы до сих пор напряжены от этого. Я не могу поверить, что это происходит. А может он случайно его отправил? Просто промахнулся. Ведь это не может означать, то, что обычно означает этот смайл.

Матвей Горский не может в меня влюбиться! Просто не может. И я в него не могу. Это не позволительно и запрещёно. Но с другой стороны, это единственное, что мной сейчас руководит.

На следующий день мне делают повторные анализы, последнюю капельницу,

и уже завтра меня выпишут. Я поэтому поводу грущу, а не радуюсь. В больнице мне удавалось проводить время с Матвеем. Дома же это не реально.

Ближе к обеду от него приходит смс, в которой он спрашивает, можно ли мне позвонить.

Мы общаемся недолго, потому что скоро должен приехать Рустам. Матвею я об этом сообщаю, и обещаю набрать самой, когда он уедет.

Когда приезжает Балканов, у меня уже закончились все процедуры. Приехал он не в обед, как обещал, а уже около четырех. В этот раз он приезжает без мамы, и от него несёт алкоголем.

— Русь, ты что пил?

— А что нельзя? — грубо режет он, а сам садится возле меня на кровати.

— Не то что бы... Просто... Я же в больнице. И ты ко мне пьяным никогда не приезжал.

Вместо ответа, он обнимает и притягивает к себе. Опускает голову вниз, ближе к шее и начинает жадно целовать. Я перестаю дышать. Что нашло на него?!

— Как же я соскучился. Сначала, командировка. Потом больница. Две недели тебя не целовал.

Он поднимает голову вверх и сразу к губам. Не целует, а рвёт губы, и при этом руками трогает грудь. Он не позволял себе такого раньше. Боже... Как остановить его?! Мне больно и неприятно.

Когда он заканчивает целовать губы, опять наклоняется и целует шею, и даже приближается к груди. Я резко вскакиваю, из-за чего Рустам валится на кровать.

— Что ты делаешь? — задыхаясь, шепчу я.

— Мира, я так устал ждать. Я хочу тебя, — поднимаясь, говорит он. — Может, ну её ту свадьбу ждать, переезжай ко мне, хоть сегодня?

У меня сжимаются лёгкие, останавливается сердце и земля уходит из-под ног. Нет, не за что! Я не готова пока! У меня ещё есть два месяца свободы.

Рустам протягивает свою руку и показывает, чтоб я подошла. Боюсь, но всё равно иду к нему.

— Согласна?

— Русь, нельзя. Рано ещё. Ты так долго ждал, ещё немного потерпи. Ты же знаешь маму и папу, они не согласятся, — вру, конечно. Иногда мне кажется, мама готова меня отправить к нему хоть сейчас. Но я всегда ею прикрываюсь. На самом деле она не такая и строгая.

— Мама, мама... каждый раз одно и то же слышу. Ты же моя уже два года. Я доказал им серьёзность своих намерений. Жениться на тебе хочу.

— Русь, — скулю я, и через силу, запускаю руку ему в волосы. Я просто хочу, чтоб он быстрее ушёл. Как можно быстрее.

— Ладно, я и так весь на взводе, — заключает он и снова целует, с той же силой, что и до этого. Снова трогает, и в этот раз даже наглеет ещё сильнее, засовывая руку под футболку и трогая грудь. Я горю пожаром обиды и стыда. Я так не хочу, чтоб он это делал. Но и сказать ему ничего не могу. Когда он злится, то я его боюсь. Очень.

— Мир, ну ведь есть и другие виды ласки. Не обязательно спать, — хрипит он мне в ухо. А потом резко подхватывает, берёт на руки и несёт в ванную.

Я на грани обморока. Меня трясёт от страха. Но я продолжаю молчать. Боюсь, что поставит сейчас на колени, и заставит брать в рот его член. Это так омерзительно. Ава сколько мне грязных подробностей о своей личной жизни рассказывала. И вот ей даже стыдно не было со мной таким делиться. А вот мне было стыдно, даже слушать. Сейчас, когда эта картина стоит перед глазами, я действительно на грани обморока. К моему облегчению, он не просит об этом. Хотя, даже то, что он просит, для меня омерзительно.