Всё равно будешь моей

Катаева Татьяна Анатольевна

— Мир, только не пугайся. Просто я уже не могу, правда. Умираю, как хочу твоей ласки. Ты просто потрогаешь меня, хорошо? В этом нет ничего плохо. Мы же будем после свадьбы и не таким заниматься.

Он берёт мою руку, и засовывает в свои штаны. Когда смотрю на это действие, глаза мои расширяются, и в них уже собираются слёзы. Рустам одной рукой держит мою, а второй стягивает свои штаны. Боится, что сбегу. И правильно, что боится. Я бы действительно сбежала.

Боже... Мы в больнице. А он просит, чтобы я

впервые в жизни, сейчас трогала мужской член. Может это мне просто кошмар снится? Я даже умудряюсь себя ущипнуть, но чувствую только боль.

— Вот, посмотри, — он кладёт свою и мою ладонь на свой член. В этот момент у меня начинают бежать слёзы. — В этом нет ничего плохого. Просто потрогай его, — голос его меняется с каждым следующим словом. Он держит свою руку поверх моей, и вводит ими по своему члену. Глаза его закрыты. Видно, что ему приятно. А меня начинает тошнить и трясти ещё сильнее. Набираюсь храбрости, и всё-таки смотрю на то, что происходит ниже его пояса.

Боже... Он такой огромный. Он же разорвёт меня в брачную ночь. Боже...

В принципе, то, что происходит, выглядит не так страшно, как я представляла в своей голове. И даже не омерзительно, вроде бы. Это же лучше, чем, если бы он заставил меня взять эту огромную дубину в рот.

И хоть я вроде как успокоилась и приняла тот факт, что Рустам попросил меня потрогать его, слёзы мои не высохли.

Когда Рустам захрипел и начал извергать в мою сторону своё семя, он наконец-то отпустил мою руку. Его глаза открылись, и только сейчас он увидел мою истерику.

— Мирусь, прости. Блин, я перегнул для первого раза. Мирусь...

Но моя истерика не прекращалась. И дело не в том, что я уж прям так сильно испугалась. А в том, что, наконец-то поняла, мне мерзко всё, что связано с Рустамом.

Как же я буду делать это ежедневно?

Впервые за время наших отношений с Балкановым, прошу его уйти. Он сам немного в шоке от моей просьбы, но через пять минут покидает ванную, а потом и палату.

Как только слышу, что дверь закрылась, закрываюсь на ключ и стягиваю с себя все вещи. На одежде следы спермы Рустама и меня тошнит от этого. А ещё чувствую себя грязной.

Я не знаю, сколько сижу так в душе. Мне казалось, что прошло минут пятнадцать. Но, потом, когда посмотрела на часы, поняла, что просидела два часа.

Я плакала так долго, что слёзы закончились. За то голова начала ужасно болеть.

Стук в дверь возвращает в реальность. Когда слышу голос Матвея за дверью, вовсе хочу провалиться под землю.

— Мира, ты тут? — голос его обеспокоен, но я всё равно молчу. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Какой ужас. — Если ты сейчас же не ответишь или не откроешь, я выбью дверь.

— Я тут.

— Жду тебя, — только и говорит он. А я впервые жалею, что он пришел.

Когда я через пять минут снова не выхожу, стук

в дверь повторяется.

Под глазами синие круги и опухлость, глаза красные, а руки мои размякли, что доказывает, как долго я сидела под водой.

Зачем он приехал?!

Привожу себя более-менее в порядок, и выхожу с ванной. Матвей стоит возле окна, которое открыл настежь и курит. У меня нет желания, даже замечание ему делать. Наоборот, хочется тоже попробовать горький яд на вкус. Но сказать или попросить, не решаюсь.

Когда Матвей поворачивается и видит меня, сразу же выбрасывает сигарету и делает несколько шагов ко мне. Не доходя, замирает.

— Что он сделал? — единственное, что он говорит, а я даже не знаю, что ответить.

Почему он вообще приезжает сюда каждый день?

— Ничего, — вру я.

— Не верю. На тебе лица нет. Я уже час звоню на оба твои телефона, а ты не отвечаешь. Сколько в душе сидела? Если он обидел тебя или что-то ещё хуже... я убью его.

— Матвей, — подхожу я к нему. — Успокойся. Ничего он не сделал, — опять вру, — мы просто поссорились, и он накричал на меня. Вот я и расстроилась.

Он обнимает меня слегка, а я на радостях, что снова в его объятиях, кладу голову ему на плечи и дышу. Полной грудью.

— Правда? — шепчет он мне в волосы. А я утвердительно киваю головой, так и не отрываясь от его плеча.

— Он звонил если что.

— Спасибо, что сказал, — говорю, но при этом ничего не делаю.

Мы стоим посередине палаты. Я в халате, так как других вещей не было в ванной, а он в джинсах и футболке. Я чувствую тепло его тела, это успокаивает и будоражит. Для меня это всё так романтично и мило.

— Почему приехал?

— Ты с обеда на связь не выходила. Переживал.

— Спасибо, — только и говорю я.

— За что?

— Что сейчас здесь.

Я поднимаю голову, он тоже выравнивается. Сталкиваемся взглядами и долго что-то ищем в глазах друг друга. А потом, впервые в жизни я наклоняюсь и целую мужчину.

Нежно и совсем, наверное, бестолково, но Матвей моментально отвечает. Не давит, и не врывается в рот, даёт возможность мне властвовать. Я очень за сегодня устала. Слишком эмоционально истощена. Поэтому поцелуй прерываю быстро. Мне хочется больше и дольше, но я правда еле-еле стою на ногах.

Матвей оставляет меня минут на десять. В палату возвращается с кофе и пончиками. Мы мало разговариваем, но много смотрим друг на друга.

— Тебя завтра выписывают?

— Да. Только ж ты не приезжай на выписку. И прошу, не обижайся из-за этого. Ладно?

Он лишь утвердительно кивает, но при этом снова прижимает меня к себе и держит так, пока мои глаза не начинают закрываться.

— Можно, я тебя кое о чём попрошу?

— Можно, одуван.

— Посиди возле меня, пока я не усну.