Всё равно тебе водить
Шрифт:
Я приступил к занятиям.
Довольно скоро я обнаружил, что по-настоящему интересны от силы два курса лекций, а остальные существуют, в основном, для того, чтобы заставлять студентов покупать написанные профессорами книги.
Бар около университета всегда был полон народу, но мне он был не по карману.
Денег у молодых поэтов-философов водилось явно больше, чем у меня, не говоря уж о мажорах с Юридического. Обычно они прибывали часам к десяти на своих новеньких блестящих «Тойотах», парковались в два-три ряда и усаживались на аудиторные скамьи, прихлебывая аперитивы. Мои появления
Однажды, когда университет просто лопался от народа, я укрылся со своей булкой в 36-й аудитории. В 36-й аудитории стоял полный мрак. Стекла там были затемнены, чтобы показывать фильмы по курсу истории кино. Я поднялся по центральному проходу и уселся в последнем ряду. В карманах моей лётной куртки было всё необходимое: тетрадь, карандаш, экземпляр "Ессе homo"(8), пиво и бутерброд.
Глядя на идущий из приоткрытой двери свет, я надкусил горгонзолу. Хорошо в темноте одному. Открыл банку.
Вдруг тишину за моей спиной нарушил голос:
— Ты с какого курса?
Я оглянулся. С трудом узнал в полумраке человека, которого уже видел на лекциях по этике. У него была белокурая бородка и вельветовый пиджак. Образчик поэта-философа.
— Ты с какого курса? — спросил он ещё раз.
— С первого, — ответил я, краснея. Я всегда очень стеснялся маминых бутербродов.
— Я тоже первокурсник, — сказал он, спускаясь по лестнице и садясь рядом.
Протянул мне руку:
— Меня зовут Алессандро. Алессандро Кастрахан(9).
— Очень приятно. — Я пожал его конечность. — А я — Вальтер.
— "Я — Вальтер"! Ответственные слова. Это совсем не так просто. Ты подразумеваешь своё бытие Вальтером в картезианском или в хайдегеровском смысле?
В аудитории стало еще темнее. Я спрятал бутерброд с сыром под парту.
— Ну, в общем, меня зовут Вальтер, вот и всё.
— Естественно. Но ведь ты и являешься Вальтером в смысле бытийности, Dasein, и обнаруживая себя вписанным в мир, в конкретного человека, ты сталкиваешься с вопросом о существовании, ведь так?
Я слабо кивнул. Мой желудок отчаянно жаловался, почти вслух.
— Вот и хорошо. Я испугался, что ты относишься к бытию Вальтером с картезианских или — что гораздо хуже, верно? — с гегельянских позиций.
— Нет-нет!
Чего он ко мне прицепился? Цитата ходячая.
— Не переношу Гегеля, — сказал он, оскалив зубы. В его глазах сверкнул зловещий огонёк. Я заметил, что в темноте он до жути похож на Белу Лугоши(10).
— Гегель — причина всех бед нашего века. Все диктатуры — дети Гегеля.
Надо полностью запретить его изучать, устроить костры и сжечь все до последнего его протокоммунофашистские тексты.
В этот момент мой желудок забурчал безо всякого стеснения. Но был прерван чьим-то голосом:
— Алессандро! Вот ты куда забрался!
Мы оба повернулись в сторону коридора. В дверях показалась девушка. Она заслоняла собой свет, и я не мог разглядеть её лица.
— Кристина! Сейчас иду! — воскликнул Бела Лугоши. Потом улыбнулся мне:
— Ох уж эти девушки… Повесятся тебе на шею, и не отделаешься. Ладно, увидимся на этике. Пока.
Я подождал, пока они удалятся, и извлек из-под парты бутерброд. Наверно, он запылился, но в такой темноте не разберешь.
Что касается меня — отделаться от девушек никогда не было для меня проблемой.
Тем более что они никогда ещё мне на шею не вешались. В университете каждый год, прямо с начала занятий, открывался сезон большой охоты на тёлок, но я понял сразу, что это не про мою честь. Девушки ищут настоящих мужчин, загорелых и уверенных в себе. С правильной машиной и фирменными вещами. Или, гораздо реже, — повернутых на политике, увлеченных, с революционными идеями и внешностью борца за свободу. Я не был ни тем, ни другим. Не входил ни в какой комитет. Не умел танцевать. Не знал слов-отмычек. Я не мог запросто сказать: "Девушка, а давайте сегодня вечером куда-нибудь съездим?" Я не тусовался по модным местам, и у меня не то что навороченной тачки — даже мотороллера не было(11). Кроме того, меня бросало в дрожь от женщин. Я никогда еще не спал с ними и плохо представлял, как вести себя в постели. Что надо делать при ДЕФЛОРАЦИИ? Где точно находится ПЛЕВА? Каковы основные параметры КЛИТОРА? И вдруг окажется, что у меня ПРЕЖДЕВРЕМЕННАЯ ЭЯКУЛЯЦИЯ?
Газеты и журналы постоянно публиковали опросы, из которых следовало, что ребята и девчонки моего поколения трахались с малолетства. Большинство опрошенных с шестнадцати лет занимались оральным сексом. К семнадцати имели первое полноценное сношение. К восемнадцати — плотские удовольствия многим уже приедались, и их больше интересовал кокаин. Я же в двадцать один год всё ещё оставался девственным.
В качестве компенсации, мною всё время интересовались голубые. Навалом.
Однажды, сидя на лекции по эстетике, я заметил две небесного цвета фары, уставившихся на меня со скамейки справа. Это были глаза какого-то парня. Слушая, как преподаватель освещает вопрос о концепции греха, я чувствовал, что эти глаза ходят по мне взад-вперед. Я постарался не обращать внимания. Должно быть, он разглядывает какую-нибудь девушку за моей спиной. Я оглянулся. Никаких девушек за моей спиной не сидело. Ладно, подумал я, сделаем вид, что ничего не происходит. Время от времени я проверял, на месте ли небесные фары, и они всякий раз оказывались тут как тут. Потом лекция закончилась. Я собрал свои книги.
Краешком глаза заметил, что тип исчез. К счастью. Спустился по проходу и вышел.
— Извини, пожалуйста! — проворковал голос позади меня. — Можно тебя на минутку?
Это был он. Поджидал меня в коридоре. Загорелый. Благоухающий. Волосы иссиня-черные. Красивый парень.
— Меня? — Я смутился.
— Да, насчет конспектов. Я хотел спросить, не будешь ли ты так любезен одолжить мне прошлые лекции, которые я пропустил?
— Ну, я обычно много не записываю.
— Ах, противный! Кстати, меня зовут Андреа.