Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Русская литература XIX века
Шрифт:
В финале пьесы, правда, Войницкий и Соня мечтают о будущем, но от заключительного монолога Сони веет безысходной печалью и ощущением бесцельно прожитой жизни: «Мы, дядя Ваня, будем жить. <…> будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; <…> мы покорно умрем и там, за гробом, мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и Бог сжалится над нами. <…> Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах… Мы отдохнем! (Стучит сторож. Телегин тихо наигрывает; Мария Васильевна пишет на полях брошюры; Марина вяжет чулок.) Мы отдохнем! (Занавес медленно опускается.)»
В. А. Богданов
Ионыч
Рассказ (1898)
Земский
Возобновив через год знакомство, он влюбляется в Котика, как зовут Екатерину Ивановну домашние. Вызвав девушку в сад, Старцев пытается объясниться в любви и неожиданно получает от Котика записку, где ему назначается свидание на кладбище. Старцев почти уверен в том, что это шутка, и тем не менее ночью идет на кладбише и несколько часов безрезультатно ждет Екатерину Ивановну, предаваясь романтическим грезам. На следующий день, облачившись в чужой фрак, Старцев едет делать предложение Екатерине Ивановне и получает отказ, поскольку, как объясняет Котик, «сделаться женой — о нет, простите! Человек должен стремиться к высшей, блестящей цели, а семейная жизнь связала бы меня навеки».
Старцев не ожидал отказа, и теперь его самолюбие уязвлено. Доктору не верится, что все его мечты, томления и надежды привели его к такому глупенькому концу. Однако узнав, что Екатерина Ивановна уехала в Москву поступать в консерваторию, Старцев успокаивается, и жизнь его возвращается в привычную колею.
Проходит еще четыре года. У Старцева большая практика и очень много работы. Он располнел и неохотно ходит пешком, предпочитая ездить на тройке с бубенчиками. За все это время он навестил Туркиных не более двух раз, однако не завел и новых знакомств, так как обыватели раздражают его своими разговорами, взглядами на жизнь и даже своим видом.
Вскоре Старцев получает от Веры Иосифовны и Котика письмо и, подумав, едет к Туркиным в гости. Очевидно, что на Екатерину Ивановну их встреча произвела гораздо более сильное впечатление, чем на Старцева, который, вспоминая свою былую любовь, испытывает чувство неловкости.
Как и в его первое посещение, Вера Иосифовна читает вслух свой роман, а Екатерина Ивановна шумно и долго играет на рояле, но Старцев чувствует одно лишь раздражение. В саду, куда Котик приглашает Старцева, девушка говорит о том, с каким волнением ожидала этой встречи, и Старцеву становится грустно и жаль прошлого. Он рассказывает о своей серой однообразной жизни, жизни без впечатлений, без мыслей. Но Котик возражает, что у Старцева есть благородная цель в жизни — его работа земского врача. Говоря о себе, она признается, что разуверилась в своем таланте пианистки и что Старцев, служащий народу, помогающий страдальцам, представляется ей идеальным, возвышенным человеком. Однако у Старцева такая оценка его достоинств не вызывает никакого душевного подъема. Покидая дом Туркиных, он чувствует облегчение от того, что не женился в свое время на Екатерине Ивановне, и думает, что если самые талантливые люди во всем городе так бездарны, то каков же должен быть город. Он оставляет без ответа письмо от Котика и больше уже никогда не приезжает к Туркиным.
С течением времени Старцев еще больше полнеет, становится грубым
О. А. Петренко
Человек в футляре
Рассказ (1898)
Конец XIX в. Сельская местность в России. Село Мироносицкое. Ветеринарный врач Иван Иванович Чимша-Гималайский и учитель гимназии Буркин, проохотившись весь день, располагаются на ночлег в сарае старосты. Буркин рассказывает Иван Иванычу историю учителя греческого языка Беликова, с которым они преподавали в одной гимназии.
Беликов был известен тем, что «даже в хорошую погоду выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате». Часы, зонтик, перочинный нож Беликова были уложены в чехлы. Он ходил в темных очках, а дома закрывался на все замки. Беликов стремился создать себе «футляр», который защитил бы его от «внешних влияний». Ясны для него были лишь циркуляры, в которых что-нибудь запрещалось. Любые отклонения от нормы вызывали в нем смятение. Своими «футлярными» соображениями он угнетал не только гимназию, но и весь город. Но однажды с Беликовым произошла странная история: он чуть было не женился.
Случилось, что в гимназию назначили нового учителя истории и географии, Михаила Саввича Коваленко, человека молодого, веселого, из хохлов. С ним приехала его сестра Варенька, лет тридцати. Она была хороша собой, высока, румяна, весела, без конца пела и плясала. Варенька очаровала всех в гимназии, и даже Беликова. Тут и пришла в голову учителям мысль поженить Беликова и Вареньку. Беликова стали убеждать в необходимости жениться. Варенька стала оказывать ему «явную благосклонность», а он ходил с ней гулять и все повторял, что «брак вещь серьезная».
Беликов часто бывал у Коваленок и в конце концов сделал бы Вареньке предложение, если бы не один случай. Какой-то озорник нарисовал карикатуру на Беликова, где тот был изображен с зонтом под руку с Варенькой. Экземпляры картинки были разосланы всем учителям. На Беликова это произвело очень тяжелое впечатление.
Вскоре Беликов встретил на улице Коваленок, катающихся на велосипедах. Он был крайне возмущен этим зрелищем, так как, по его понятиям, учителю гимназии и женщине ездить на велосипеде не пристало. На другой день Беликов отправился к Коваленкам «облегчить душу». Вареньки не было дома. Брат же ее, будучи человеком свободолюбивым, с первого дня невзлюбил Беликова. Не стерпев его поучений насчет катания на велосипедах, Коваленко попросту спустил Беликова с лестницы. В этот момент в подъезд как раз входила Варенька с двумя знакомыми. Увидев катящегося по лестнице Беликова, она звонко рассмеялась. Мысль о том, что о происшедшем узнает весь город, привела Беликова в такой ужас, что он пошел домой, слег в постель и через месяц умер.
Когда он лежал в гробу, выражение лица у него было счастливое. Казалось, он достиг своего идеала, «его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Хоронили Беликова с приятным чувством освобождения. Но через неделю жизнь потекла прежняя — «утомительная, бестолковая жизнь, не запрещенная циркуляром, но и не разрешенная вполне».
Буркин заканчивает рассказ. Размышляя об услышанном, Иван Иваныч произносит: «А разве то, что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт — разве это не футляр?»