Все страхи мира (Том 2)
Шрифт:
– Гюнтер, для меня все гораздо проще. Я умираю.
– Да, я знаю.– Он повернулся к другу.– Мы все обречены. Ты и я, мы много раз обманывали смерть. Ты выбрал путь в жизни - и я тоже. В конце концов смерть настигнет нас, и мы умрем не в постели. Разве можно теперь повернуть обратно?
– Нельзя, но нелегко встретить смерть.
– Это верно.– Гюнтер щелчком отбросил в сторону окурок.– Зато у нас есть преимущество - мы знаем, когда это произойдет. Мелкие людишки не настолько счастливы. Отказавшись действовать, они отказались от возможности познать будущее. Они сделали это добровольно. Можно быть либо исполнителем воли судьбы, либо ее жертвой. Каждый имеет право выбора.–
– Пучок тридцать восемь!– услышали они голос Фромма.
– Пучок тридцать восемь, - повторил Госн.
***
– Слушаю вас, коммодор.
– Садись, Гарри, мне нужно поговорить с тобой.
– Ну что ж, рад сообщить, что моя команда готова. Гидроакустики закончили подготовку.
Манкузо посмотрел на своего подчиненного. В какой момент, подумал он, готовность осуществить трудное задание превращается в ложь?
– Меня немного беспокоит возросшее число просьб о переводе с твоей подлодки.
Рикс и не думал оправдываться.
– Действительно, несколько человек обратились с просьбой о переводе по семейным обстоятельствам. По моему мнению, нет смысла удерживать тех, кто думает о чем-то другом. Это всегда лишь случайный статистический скачок. У меня такое случалось и раньше.
Это уж точно, наверняка случалось, подумал Манкузо.
– Каково моральное состояние команды?– спросил он.
– Вы просматривали результаты наших учений и тестов. У вас должно сложиться мнение о моральном состоянии моих людей, - ответил капитан первого ранга Рикс.
Умен, сукин сын.
– Хорошо, давай начистоту, Гарри. У тебя произошло столкновение с доктором Джонсом.
– Ну и что?
– Вот я и говорил с ним об этом.
– У нас официальный разговор?
– Если хочешь, будем считать эту беседу частной.
– Превосходно. Ваш Джонс - отличный технический специалист, но он успел, по-видимому, забыть, что ушел с флота матросом. Если ему хочется говорить со мной на равных, не помешает продемонстрировать, чего он успел с тех пор добиться.
– У него степень доктора физики, он получил ее в Калифорнийском технологическом, Гарри.
На лице Рикса появилось озадаченное выражение.
– Что из этого следует?
– Из этого следует, что Джонс - один из самых умных людей, которых мне приходилось встречать, и он был лучшим специалистом среди моих подчиненных.
– Очень хорошо, но если бы матросы были умнее офицеров, им и платили бы больше.
Поразительное высокомерие этого заявления привело Барта Манкузо в ярость.
– Капитан первого ранга, когда я был шкипером на "Далласе" и Джонс говорил что-то, я прислушивался к его мнению. Сложись все по-другому, сейчас он был бы помощником командира и одним из первых кандидатов на пост шкипера ударной подлодки. Из Рона вышел бы превосходный командир.
Рикс только отмахнулся.
– Но это всего лишь ваши догадки, правда? Я всегда придерживался мнения, что те, кто способен на что-то, добиваются своего. А вот все остальные ищут оправдания. Ладно, не спорю, он хороший специалист. Он отлично поработал с моими гидроакустиками, и я благодарен ему за это. Но не следует слишком уж увлекаться. У нас много специалистов и не меньше подрядчиков.
Манкузо понял, что разговор не достигает цели. Пришло время показать, кто здесь начальник.
– Тогда слушай, Гарри. До меня доходят слухи о плохом моральном состоянии твоей команды. Слишком много рапортов с просьбами о переводе, и я делаю из этого вывод, что на твоей лодке возникли проблемы. Я решил выяснить обстановку, и мое мнение подтвердилось. Признаешь ты это или нет, но у тебя сложное положение.
– Извините меня, сэр, но это чепуха, все равно что убеждать пьяниц во вреде
Бартоломео Вито Манкузо, коммодор, будущий контр-адмирал Военно-морского флота США, не вскочил со своего кресла лишь потому, что его сицилийская кровь в результате пребывания в Америке несколько разжижилась. На его прежней родине, Манкузо не сомневался в этом, любой из прадедов тут же направил бы на Рикса свою лупару, и в груди капитана первого ранга появилась бы большая кровоточащая дыра. Вместо этого он посмотрел на Рикса бесстрастным взглядом и тут же принял решение, холодное и окончательное: этот капитан первого ранга никогда не получит следующего звания. Он знал, что осуществить такое решение в его силах. У него в соединении служило немало командиров подводных лодок. Из них только двое, может быть, трое имели шанс на получение ранга адмирала. В этой группе Рикс не может подняться выше четвертого места. Может быть, это не совсем честно, подумал Манкузо в момент отрешенной откровенности, но в правильности принятого решения не было сомнений. Этому человеку нельзя доверить более ответственной должности, чем та, которую он занимал сейчас, но даже такая должность скорее всего за пределами возможностей Рикса. Все будет весьма просто. Рикс начнет громко и страстно возражать, когда узнает, что в группе из четырнадцати капитанов первого ранга оказался лишь четвертым, но Манкузо просто скажет ему: "Извини, Гарри, я не утверждаю, что ты плохой командир, но Энди, Билл и Чак немного лучше. Тебе не повезло, что ты попал в соединение, где столько асов. От меня потребовался честный ответ, а эти трое чуть-чуть лучше".
Рикс был достаточно умен, чтобы понять, что зашел слишком далеко, - в военно-морском флоте не бывает по-настоящему неофициальных или частных разговоров. Он бросил вызов своему командующему соединением, человеку, уже сумевшему выдвинуться, которого уважали и которому доверяли в Пентагоне и в оперативном управлении, ведавшем кадровыми вопросами.
– Извините меня, сэр, за мою откровенность. Просто дело в том, что никому не нравится, когда...
Манкузо улыбнулся, зная, что Рикс осознал допущенную ошибку.
– Ничего страшного, Гарри. Мы, итальянцы, тоже бываем несдержанны. Слишком поздно спохватился, Гарри, подумал он.
– Может быть, вы правы, сэр. Разрешите мне обдумать создавшуюся ситуацию. К тому же, когда я встречусь с "Акулой", я покажу вам, на что способны мои люди.
Поздновато говорить о "своих людях", парень. Но ты, Манкузо, все-таки должен предоставить ему возможность проявить себя, верно? Маленькую, но все-таки возможность. И если произойдет чудо, тогда можно и пересмотреть принятое решение. Можно, сказал себе Барт, если этот высокомерный кретин поцелует мне зад у входа на базу в полдень четвертого июля, когда мимо будет проходить флотский оркестр.