Все свободны!
Шрифт:
Вася, однако, утомилась слушать откровения о всеобщих чудесных догадках по поводу вещей, для нее очевидных.
— Так, надоели оба. Быстро в кровать! А завтра я отправляю тебя обратно в Питер. Это приказ, — тыкнула Вася в Юльку.
— Ой, напугали, до завтра еще дожить надо. — Тут Юлька была права. — А как нам спать? Вместе?
— Спите как хотите.
При масиковских вкусах девушки могли спать с ним, совершенно не беспокоясь за свою невинность.
Утром решено было отправлять Юльку в Петербург. Вася вызвала на помощь Ольгу. По пути на вокзал все-таки решили зайти в ресторанчик Дома кино («Пока его еще не продали, надо запомнить, как все бывало», — грамотно заметила Юлька) выпить на посошок.
— По глоточку. Видите, как я ловко в домкине ее наполнила, вы даже не заметили. А то бы не разрешили еще.
— Все бы мы тебе уже разрешили. Тебе все можно.
— Понятно, — скривила губки она. — Вам бы только побыстрее от меня избавиться.
— А вот и нет, а вот и нет, — оживился было Масик и потянулся к фляжке, но строгая Вася, указав пальцем наверх, опять задействовала ключевое слово «Скворцов». Масик встал в общий строй. В это время паровозик загудел, они ловко подхватили под ручки свою питерскую подружку и подсадили в вагон. Проводница быстро задвинула ее в глубину тамбура. Юлька еще пыталась выпрыгивать оттуда, что-то крича и размахивая фляжкой. Проводница стояла камнем, то ли исполняя свой профессиональный долг, то ли войдя в их положение.
— Пока-пока, — делали ручками Ольга и Вася. Масик прятался за ними.
— Слава богу, — вздохнула Ольга. — Пять минут отдыха наступили. Я нас поздравляю.
Она еще не знала, как была близка к истине. Друзья было смешались с толпой, валившей с перрона. И в этой толпе, показалось, мелькнуло знакомое лицо.
— О, смотри, — первая сообразила Ольга. — Это ж Колька Виноградов.
— Точно. Колька, Колечка! — закричала Вася Виноградову, который тоже рванул навстречу.
— Привет, девчонки. Николай, — кивнул он Масику, но не дождался ответа. — С праздничком. — Все расцеловались, так было принято в артистической среде, откуда был Колька Виноградов, модняк-актер, самый популярный ныне и, пожалуй, один из немногих — талантливый, очень талантливый, даже так. Он был еще и неплохим мужиком, без звезды во лбу, что для артистов тоже большая редкость. Об этом свидетельствовали все, кому удавалось пообщаться с ним поподробнее. Таковых было немного, общаться подробно Колька не любил. На удивление, и Ольга, и Вася нашли с ним общий язык, правда, еще в те позадавние времена, когда они все втроем только вступали на свои профессиональные подмостки и были совсем простыми ребятами. — Щастья-радости, понятно, вам желаю. А что вы тут делаете? Я вот своих дружков питерских обратно провожал. Надоели — слов нет. Я и сам выпить не дурак. Но это что-то… То ли им у себя дома не наливают, то ли им приятно здесь на моей голове отрываться. Не понимаю. Причем они чудесные, я их люблю, но сейчас прямо еле-еле засунул в поезд. Ужас просто.
— Это наш случай. Мы тоже подружку к этому самому поезду транспортировали. Одной рукой слезу смахивали, а другой — крепко дверь держали, чтоб не выпрыгнула, — поделилась впечатлениями Вася. Все засмеялись. И только Масик смотрел на них, как завороженный. — Как бы они не встретились там часом, наши дружочки в этом питерском поезде. Но бог с ними, это уже не наша проблема.
— Девчонки, —
— Куда пойдем? — Все взбодрились.
— А пойдем в домжур — по старинке. Сто лет там не был. Он вообще работает? Кто знает? Ну что? Принимается?
Глупо было отказываться провести денек-вечерок с Виноградовым. Профессия уже звала обеих. Ну и общее настроение.
— Пойдем. Надо же хоть праздник отметить как-то по-человечески. Без всех сумасшедших.
— Это точно.
— Эй, парень! — Наконец Колька обратил свое внимание на Масика. — Ты что молчишь, глухонемой, что ли? Он с нами вообще? Тебя как зовут?
— Сергей, — Масик неожиданно вспомнил свое настоящее имя и потянул свою узкую ладошку.
— Ты че смущаешься, братан? А?
Все увидели, как у Масика сперло дыхание и почти навернулись слезы на глаза.
— Минуточку, — резво скомандовала Вася, взяла Масика под руку и отвела в сторонку. — Масик, что случилось?
— Виноградов… Это Виноградов… — Масик почти уже всхлипывал.
— И что? — начала догадываться Вася.
— Он мой любимый мужчина. Я всю жизнь…
— И мой, представляешь, Масик? Но я как-то держу себя в руках. — Она еле сдерживалась, чтоб не расхохотаться, пока у нее на глазах разворачивалась целая трагедия. — Давай, Масик, и ты возьми себя в руки, и пойдем, нас ждут.
— Я не могу… Я всю жизнь… Мечтал рядом постоять…
Вася возвела глаза к небу. Масик понял это прямо.
— Юрий Николаевич и правда будет недоволен. Извини, я не поеду. Мне надо быстро собираться. Скажи, что я плохо себя чувствую.
— Да и выглядишь неважно. Сегодня — не кавалер.
— Вот-вот. Извинись, пожалуйста. — Масик смущенно помахал ручкой Виноградову и поплелся к метро.
— Что с Масиком? Что-то случилось? — встретила ее озабоченная Ольга.
— Да ничего страшного, обычная мужская истерика. — Вася прикрыла ладошкой лицо, чтоб его никто не видел. — Чувствует себя неважно. Извиняется. Побежал работать на Скворцова, — делала она противоречивые доклады. Да и что тут скажешь? Масик был хорошим несчастным человеком. И она отнеслась к нему с пониманием.
Виноградов тем временем поймал такси и довольно ловко, без задержек, к которым давно привыкли столичные автолюбители, они добрались до Арбата. Домжуровский ресторан был на спецобслуживании. Но работал буфет. Столпотворения там не наблюдалось. Это их порадовало.
— Что выпьем, девчонки? Возьмем бутылочку коньячка, пойдет?
— Не-нет-нет, — Ольга активно возражала. — Давайте скромнее. Будем пить рюмочками, а не бутылочками, хорошо?
— Хорошо, — засмеялся Колька. — Заметано. Ну я пошел к стойке?
— Закусить не забудь чего-нибудь. На свой вкус.
У стойки, и девчонки почувствовали это спинами, активизировалось шебуршение, и послышался дружный шепот.
— Рады, рады. Кино про вас смотрим. Все сделаем в лучшем виде. Присаживайтесь.
Буфетчицы (удивительно, в праздники почему-то всегда работают женщины), узнав своего кумира, сразу превратились в жарких поклонниц.
— Все в порядке, сейчас все будет. — Колька, сверкнув еще раз для стойки своими актерскими зубами, уже присаживался за столик.
Не успел он это промолвить, как под торжественную музыку (хорошо не выключили свет для пущего эффекта) от буфета гордо двинулась главная, видимо, буфетчица с высоко поднятым подносом. Когда поднос опустился на стол, Ольга с Васей онемели. Весь он был буквально усыпан рюмками с коньяком…
— Вы же просили не бутылками, а рюмками, — смеялся Виноградов. — Вот.
— Сколько… здесь? — Ольга начала заикаться.
— Двадцать четыре.
— Почему?
— Потому что делится на три. А вы еще кого-то ждете? Если ваш друг подъедет, дозакажем.