Все так
Шрифт:
Мардж Рей легко нашла дом Костика. И он, прекрасный, надежный, понятный, совсем не был похож на фургон.
Бабка Люули встретила Мардж недоверчиво и подумала, что она — старая цыганка и аферистка. Логика никогда не была сильным местом Люули, поэтому она взяла Мардж с собой, чтобы вместе забрать из школы Гришу.
Люули
“У нас гости!” — обрадовался Яша. Он с детства любил выпить, а Костик пробовал только один раз, но долго. И ничего хорошего из этого раза не вынес.
“Кто это?” — спросила Люули у Костика, чтобы тот подтвердил. Или опроверг.
“Это мой друг Мардж из Америки, — сказал Костик. — Она приехала, чтобы… Чтобы…”
“Какая разница, зачем она приехала! — снова обрадовался Яша. — Может, человеку там надоело, может, ей жить негде. У вас там негры голодают? Или уже едят?”
“Я не негр!” — обиделась Мардж.
“Тем более оставайтесь, — улыбнулся Яша. — Ужинать будем”.
Мардж осталась. Поужинала. Легла спать. Люули постелила ей в своей комнате. Утром Мардж встала, нашла старые Яшины сапоги и пошла в лес. Вернулась к полудню. С грибами — съедобными и не очень, уложенными в ветровку, которой ей не было жалко.
“Ты зачем приехала?” — спросил Костик.
“Чтобы остаться, — просто сказала Мардж. — Я уже не могу быть твоей женщиной, но я могу быть твоей бабушкой”
“У меня есть”, — резко сказал Костик.
“Будет две. Человек может иметь две бабушки”.
“Ты здесь не выживешь”, — угрюмо пообещал Костик.
Но Мардж справлялась.
“Две бабки, два папки, понимаешь?” — спрашивает Гриша. “Понимаю”, — отвечает Алик. “Вот. А в школе говорят, что папки — пидорасы, а бабки — лесбиянки”, — вздыхает Гриша.
“А ты?”
“А я им говорю, что Куллерво погиб, упав на собственный меч!”
“А Куллерво тоже живет с вами?”
“Алик, ты дурак. Куллерво — это герой нашего эпоса. Мы даже в школе проходим…”
“Ясно. А дальше?”
“А дальше я беру палку с гвоздем и бью тех, кто не успел убежать. Потом меня вызывают к директору… Короче, неинтересно”.
Камера берет Гришу крупным планом. По сценарию Алика он должен сказать, что все мужчины этой семьи ждут своих женщин. Но Гриша молчит и улыбается. В улыбке не хватает трех зубов. Одного вверху и двух внизу.
“Зубы вырастут! — наконец говорит Гриша. — Это не в драке. Это молочные выпали…”
Первый документальный фильм Алика неожиданно взяли в конкурсную программу фестиваля в Амстердаме.
Зоряна приехала на премьеру специально. Приехала с мужем и с дочерью. Их семья всегда любила кино, особенно авторское. Кроме того, Зоряна не смогла отказать Мардж Рей, которая так много сделала для нее — сербки, беженки, нищенки, глупышки. Так много сделала, познакомив с Йоганном Кэмпом, стеснительным бароном, увлеченным медиевистом, старым холостяком и будущим мужем.
Когда в зале погас свет, руки Зоряны перепутали день с ночью.
Руки болели, а ладони покрылись волдырями.
Волосы стали мокрыми, и ей показалось, будто она выходит из теплого озера, на берегу которого двое мужчин спорят о разведении страусов. Это очень смешно.
Невозможно не рассмеяться.
Невозможно.
Она громко, неприлично громко хохочет.
“Что-то не так?” — спрашивает Йоганн.
“Все так”, — отвечает Зоряна.