Все такое разное

АiСт

«Привет )) А как будет правильно, пингвиниха или пингвинесса?»

«Привет. Правильно будет – Осёл»

«Ок.

В моих длинных мохнатых ушах прям звенит, когда я думаю о тебе»

«Сочувствую»

«Так и не скажешь )) Может ослику грустно и одиноко, а пингвиночка такая добрая…»

«С чего это вдруг и ещё такой звериный подкат? У тебя не бешенство, случайно?»

«Это я ещё говорить не начал, ..», – написал он и заорал ослом на всю территорию общежития:

– Иииии-ааааа!!!! Ииииии-ааааааа!!! Иииииии-аааакх, кхх-кхх-кххх, – закашлялся ослик,

после крика, широко и звонко ударившего в окна общежития, этим тихим, по-зимнему спокойным, вечером.

Валера и Николай, не сговариваясь, одновременно заржали в голос.

Она, уютно сидя на постели в мягкой пижаме, дрогнула и навострила ушки. Насколько только может навострить ушки самка пингвина, когда под окнами кто-то ревёт ослом.

«… а пингвины ведь вообще не разговаривают

Ты как отзываться будешь?»

«Это ты там???»

«Иа. Может уже попробуем по-человечески. Ты на каком этаже?»

Пять

Она выглянула в окошко из-за белой узорчатой тюльки, на миллисекунду отодвигая её и показывая своё лицо. За это мгновение успела ужаснуться, обрадоваться, пискнуть, покраснеть и присесть под подоконник. И, конечно, уже было поздно – он был здесь, и он её видел. Вроде бы. Она выглянула ещё раз, чтобы убедиться. Он успел помахать ей рукой и что-то показать жестами. Она снова испугалась и хотела присесть, спрятаться, но немножко наклонилась вперёд, приседая, и шлёпнулась лбом о подоконник. Соседка по комнате, тоненько, брызнула смехом.

Как берёзовой дубиной по голове. Страх и волнение из головы, мигом, куда-то высыпались. Загудело, звон в ушах усилился. Забывая, кто и где, она прислонила ушибленный лоб к холодному стеклу, прикрывая глаза руками, не замечая, как парниша внизу то прыгает, то становится на четвереньки выхаживая собакой, в попытке изобразить осла, то качается по снегу.

Она открыла глаза. Немного полегчало. На лбу огромное красное пятно, и уже не понятно: от холода или от подоконника?

– А? – не расслышала она из своего тумана и переспросила соседку.

Та, вытягиваясь на носочках липла к окну, с восторгом куда-то глядя и бубня.

– Охренеть, говорю. Он реально по трубе сейчас поползёт. Это к тебе, что ли?

– Ко мне… … – ответила она и зависла, – Чегоооо?!! Как ползёт? Куда ползёт?

Тут же прильнула к окну – уже никого не видно. Тогда она влезла на подоконник и открыла форточку, высовывая голову в зиму, из тёплой и уютной комнаты.

– Каааапец!!! – подвела она итог увиденному, закрывая окно плотными шторами, – Чё делать то теперь? Реально ползёт…

Соседка посмотрела на неё и спросила:

– Это тот?

– Агааа! – сказала она соседке и прикрыла руками рот, осознавая, что происходит…

Соседка и подруга, по совместительству, окинула её оценивающим взглядом. Сверху вниз. Снизу вверх.

– Да уж, красотка-канешна…

Красотка метнулась из комнаты, спотыкаясь и не вписываясь в дверной проём. Но, как-то, всё же, оказалась в коридоре, затем она обернулась и спросила, кто сегодня на вахте.

–

Василич сегодня, спит уже, наверное. Не просечёт.

– Когда будет на четвёртом, кринке мне и иди к Ирке, она сегодня одна…

Подруга состроила недовольную гримасу, руки в боки, но её уже никто не видел. В душевых что-то загремело и донёсся странный крик, походивший на полоумное пение – подружка решила побрить ноги.

– Чёт не особо-то наших студентов установка берёт, – заметил Николай Валере, глядя, как разгорается пламень на мониторе.

– Нууу, – резюмировал коллега, – Может других поищем? Пока все три установки не синхронизировались, импульс не особо бьёт, видимо… и если человек не один.

– Ну так чё, поехали тогда? – поинтересовался Николай, уже почёсывая руки и предвкушая гонки по промозглым скользким и пустым улицам.

И они поехали… Охотники. Рыбаки, с новой, высокотехнологичной удочкой. Но, что уж там, они, как и все, кто был до них, как и все, кто тщетно пытался остановить любовь и эволюцию, не понимали. Не понимали, что всё это похоже на попытку изменить необъятную реку, вытягивая из неё рыбку. Река остаётся рекой.

Он уже на третьем.

Навстречу свободе, в безграничном космосе, в живом океане любви… Я уже рядом. Я иду искать

Человечек и Голем

Luna

– Мне нужно сердце, любящее сердце, Войце.

– Да, моя госпожа. Мужское или женское?

– Первое, что повстречаешь, главное любящее.

Верный слуга поклонился и слился со стеной в темноте угла.

Отличное утро. Птицы радостно щебечут за окнами. Лучи подбираются всё ближе и ближе, ширятся, стремясь заполнить шестигранное помещение серой залы с большим плоским постаментом – это южное крыло крепости, отведённое под магические ритуалы, сплошь собрано из камней, сходится куполом, оставляя небольшой просвет. Он закрыт деревянной задвижкой, а навесная лестница к потолку покрыта лёгким слоем пыли.

Луна поставила принесённое деревянное корыто, самое большое, рядом с остальными на постамент, и пошла к реке за глиной.

Лес подступил кустарником и молодыми зарослями уже вплотную, но Луна не допускала сюда садовников и почти никого из прислуги, кроме Войце. Из леса иногда заходили дремучие. Забора с этой стороны крепости не было, тут её защищала сама земля и лес, сквозь который не могли подойти люди, как бы сильно не старались, а Луна помогала, по-свойски, когда это было необходимо.

Удобная и знакомая тропа к реке, сегодня, казалась шире обыкновенного и если тропа становится шире, значит по ней идёт кто-то ещё. До тех пор шире, пока этот кто-то не повстречается на пути. Луна опустила вёдра на землю. До реки далеко, но она почувствовала человека, женщину, и если лес её пропустил, значит нужно увидеть и выслушать эту гостью.

Женщина, встревоженная и раскрасневшаяся от быстрой ходьбы в перемешку с бегом, остановилась, не решаясь подходить ближе. Поджилка её дрожала, а душа замерла – можно погибнуть, не сказав и слова.