Все тайны проклятой расы
Шрифт:
Коляска остановилась возле узкой дверцы, служившей сиротливым украшением высокой каменной стены, сложенной без малейшего намека хоть на какую-то архитектуру.
Главный судья вылез первым и предупредительно протянул мне руку, но я сделал вид, что не заметил этого жеста. Пусть я иду туда, куда меня так ловко заманили, но принимать помощь от интриганов не собираюсь. По крайней мере, с той минуты, как начал понимать суть происходящего, поправляю себя, припомнив, как меня везли в удобной тележке для безногих.
Однако спутник ничуть не впечатлился моей бравадой, и, спокойно отвернувшись, шагнул к калитке. Оглянувшись в последний раз на добротные
Попав за стену, несколько секунд с изумлением оглядываюсь, начиная постепенно понимать, как много смысла заложено в название монастыря. Он действительно зеленый. И это не цвет стен или крыш зданий, каковых нет и в помине. Это цвет молодой травки, цвет пушистых елок и туи, растущих вдоль стены, и цвет новеньких листочков, проклюнувшихся на всевозможных кустиках и деревцах. Похоже, здесь мне придется основательно изучить профессию садовника, криво усмехнулся я и перевел взгляд на внимательно наблюдающего за мной спутника.
– Куда идти?
– Поговорим здесь, - мягко ответил он, - сейчас принесут сиденья.
И действительно, вскоре в глубине сада показалась целая процессия. Мужчины, одетые в обычные штаны и куртки, несли легкие кресла, столик и корзины, накрытые полотном. И все это было совершенно обычных цветов и форм, за исключением ножек у стола и стульев, имеющих снизу широкие нашлепки. Вполне рациональное, между прочим, добавление, не позволившее ножкам тонуть в сыроватой почве. И никакого зеленого цвета. Интересно, почему?
– Обычно все попавшие сюда первым делом интересуются, почему мебель и одежда монахов не окрашена в зеленый цвет, - невозмутимо произнес мой спутник, - поэтому отвечаю, не дожидаясь вопроса. Чтоб ничего и никого не терять.
Я молча кивнул, чего уж тут непонятного. Если выдать монахам зеленые одеяния они будут целыми днями спать под кустиками.
– Но не потому, что мы пытаемся следить за братьями, - немедленно разбил мои выводы хозяин, - здесь все работают ровно столько, сколько хотят. Просто среди наших адептов много старых, больных и увечных, и они могут упасть или даже потерять сознание.
В ответ на это утверждение в моей голове родилась целая куча вопросов, но я даже не пошевелился. Раз он так хорошо знает, чем интересуются новички, значит, и мои вопросы сможет предугадать.
– Я готов ответить на все твои вопросы, - предсказуемо объявил монах, - но, прежде всего, давай познакомимся и поедим. По моим сведениям, завтракали вы на рассвете, а сейчас почти полдень.
Ну, вот оно и прозвучало, самое главное. Вовсе не случайно гулял по приемной суда услужливый чиновник, сыгравший после еще несколько ролей, вовсе не из вредности отказали Рамму в намерении выкупить меня. В этот момент все уже было предопределено и расписано заранее и мое присутствие здесь так же неотвратимо как наступление весны. Днем раньше или неделей позже - но результат неизбежен. Я посмотрел на тяжелые тучи, обложившие небо до самого горизонта, вдохнул пахнущий близостью моря воздух, и решительно взялся за вилку. Судя по обращению, им что-то от меня нужно и будет крайне неумно проявить сейчас заинтересованность. Или снова поторопиться, я и так из-за спешки по уши влип в какую-то гадость.
Еда, принесенная монахами, довольно проста, жареная рыба, каша, тушеные овощи, хлебцы и любимый северянами эль.
– Если ты хочешь сойти здесь за своего, то должен научиться с таким выражением пить этот напиток, словно целуешь любимую женщину.
Целую минуту я молча жевал сразу ставшую безвкусной рыбу, и пытался понять, зачем он это сказал. Хочет, чтоб я в чем-то признался? Так этого он не дождется никогда. И если знает или догадывается о моем настоящем статусе, то должен понимать это особенно ясно. А если блефует, то тем более напрасно. Меня нельзя заставить силой или хитростью сделать то, о чем я смогу потом пожалеть.
– Отвык я, а раньше и вправду любил, - бурчу недовольно, продолжая осторожно черпать кашу.
Руки уже почти поджили, но сгибать пальцы еще плохо получается из-за лопающейся корочки.
– Как ты думаешь, - доев кашу, вздохнул собеседник, - только ваши сыскари пытаются досконально изучить наши порядки?
Я смолчал, делая вид, что не понял, о чем речь. Неужели он считает меня таким простаком, чтоб отвечать на провокационные вопросы?
– Наши тоже в это время не спят, - поставив на стол пустую кружку из-под эля, терпеливо продолжил свое объяснение монах, - и знают о королевстве Этавир намного больше, чем ваши сыскари о великом герцогстве. Не потому, что они умнее, или профессиональнее, а потому, что в вашей стране более свободные законы. И наши шпионы давно сделали портреты всех хоть сколько-нибудь влиятельных людей.
Вот взгляни.
Он достал из корзины свиток и развернул перед моим лицом. Хм, а художник-то мне явно польстил. Взгляд нарисовал такой загадочный… почему-то он мне в зеркале никогда таким не видится.
Вот только абсолютно никакого сходства с моей нынешней внешностью. А значит, я с чистой совестью могу все отрицать.
– Кто это?
– Не нужно.
Он смотрит устало и укоризненно.
– Не думаешь же ты, что мы устроили весь этот спектакль только для того, чтобы тебя разоблачить? Если могли это сделать еще на Гайне? Ведь к тому времени, как вы добрались до переправы, я уже получил подробный отчет, по какой причине сыскари и ковен устроили такую тщательную проверку на всех дорогах, ведущих на север и запад.
Он еще раз внимательно вгляделся в мое застывшее лицо и снова тяжело вздохнул.
– У тебя должен быть амулет переноса. Никогда не поверю, что нету. Мы проверили, ты не имел возможности ничего спрятать по дороге. Так вот, если хочешь, можешь вернуться домой. Я не сделаю ни одного движенья, чтоб тебя задержать, даю слово чести. Но если все еще хочешь спасти своих друзей и короля, тебе придется согласиться на наш план. Поверь, слуга лорда ре Десмор никогда не сможет проникнуть туда, куда нужно тебе.
– А какая вам выгода от всего этого?
– смотрю в упор, мгновенно оценив его предложение.
– Очень большая. Но сказать тебе все я смогу только после того, как ты дашь свое согласие. И поверь, это не просто моя прихоть.
– А если в какой-то момент я пойму… что совершаю нечто… - я запнулся, - нечто несоответствующее моему представлению о чести?
– Такого просто не может случиться, - только теперь я заметил, какие у него несчастные глаза.
Словно у старого больного пса, с тоской следящего, как представитель вражьего племени кошачьих спокойно ест мясо из его миски.