Все тайны проклятой расы
Шрифт:
– А рукавицы надеть не догадался?
– Не догадался, - покладисто соглашаюсь я, когда там было догадываться?
Да и все равно никаких рукавиц в тот момент у меня не было.
– Вот, выпей, - знахарка сует руку мне под голову и, приподняв ее повыше, выливает в рот густоватое и горьковатое снадобье, - а не ел-то пошто?
– Ходить не могу… зачем есть, - туманно пояснил я, но она поняла все правильно.
– На рассвете Тул тебя отнесет, куда нужно, а пока поспи. В этом снадобье весенние соки живоцвета да березы, а еще пчелиное молочко и горный орех. Жар скинет и силы придаст. А к
– Спасибо, - искренне улыбаюсь знахарке, - а как тебя звать-то?
– Уной зови, - внезапно расстроилась она, и, помолчав, невпопад поинтересовалась, - а ты хоть знаешь, в чем тебя лорд обвиняет?
– Нет, - не сумел соврать я, - но это ведь неважно?
– В жизни все важно, - философски заявила Уна, собирая свои плошки в берестяной ларец, - особенно, когда с богатыми дело имеешь. Им бедняка растоптать ничего не стоит, пройдут и не вспомнят, и никогда не задумаются, а вдруг его душа в сто раз чище и светлей чем у них. Ну, спи, не унывай, может, добрые духи и помогут.
Особой надежды на добрых духов я не питаю, но вот насчет оценки странных поступков Рамма пока еще сомневаюсь. Очень уж обидно думать, что два года назад спас подлеца.
Утро наступает как-то очень скоро, казалось, вот только я задремал, а в дверцу каморки уже протискивается громадная фигура кузнеца. Оказалось, он и есть обещанный мне Тул, а по совместительству законный супруг Уны. Не знаю, чего уж там наговорила ему грозная знахарка, но обращается кузнец со мной, как с приехавшим в гости долгожданным родичем. И это невольно поднимает мне настроение и добавляет оптимизма. Пусть не самым удачным образом пока идут мои дела, но встреча с этими милыми великанами, словно лучик света, дает надежду на перемены в лучшую сторону.
На телегу меня тоже укладывает кузнец, и Уна, уже впихавшая в меня чашку густой похлебки с сушеными грибами и какими-то кореньями, бдительно наблюдает за этим процессом. Появившийся в моем углу пышный клок соломы, накрытый рядном, явно тоже ее рук дело, а растоптанный опорок, который она выдала мне в дополнение к моим собственным сапогам, обнаружившимся в изголовье, растрогал до слез.
– Прощай, удачи тебе, - шепчет травница, осеняя меня защитным жестом, и я молча киваю в ответ.
Не хочу говорить ей прощай, потому что очень надеюсь когда-нибудь сюда вернуться.
И вообще пока не хочу ничего больше говорить, пусть спутники решат, что на меня такая болезнь напала. Тем более, что я и вчера не произнес ни слова.
К обеду мы добрались до полноводной речки, и по подслушанным репликам я понял, что это уже граница со Шладберном. Это известие меня и обрадовало и встревожило, самая северная страна нашего континента одновременно и самая загадочная и самая обособленная. И попасть туда совсем не просто. Особенно магам, которых в Шладберне считают большим злом. Не без оснований считают, двести лет назад северные страны сполна ощутили на себе маниакальную жестокость мага, захватившего власть в ковене. И желавшего собрать под своей левой пяткой все государства континента. Абсолютно идиотское намерение, но сообщить об этом лучшему боевому магу у коллег получилось далеко не сразу.
Северяне тогда защищали свои страны и свою веру в добрых духов
Пока я рассматривал бревенчатый причал и гуляющих по нему солдат точно в такой же форме, как наши сопровождающие, Рамм спешился и важно протопал в каменную пограничную башню. Видимо, все необходимые разрешения оказались у лорда в порядке, потому как не успел он еще выйти оттуда, а над башней уже взвились разноцветные вымпелы. Неизвестно, что они означали, ковен так и не разгадал эту тайну. Хотя многие маги считали, что язык цветных флажков как-то зависит от времени года, погоды и еще кучи различных обстоятельств.
Вскоре стало понятно, что на той стороне мелькание флажков заметили и поняли, так как широкий плот, огороженный по периметру бортиками, неспешно двинулся в нашу сторону. Я попытался разглядеть, что именно его движет, так как ни шестов, ни весел не заметил, но тут засуетился молчаливый хуторянин, хозяин доставившей нас телеги.
Рамм подал знак и нас с Иваром вытащили на причал. Сегодня стражники ведут себя со мной намного человечнее, видимо, бурная речь Уны произвела на них должное впечатление. Еще несколько минут суеты и на причале остаемся только мы четверо.
Рамм с Кафом, Ивар с вещевым мешком и я, в разномастной обувке и с матерчатой сумой на шее. В суме долбленка с остатками похлебки и второй сапог. Надеюсь, когда-нибудь он мне пригодится.
Когда плот, зайдя сверху по течению, лихо развернулся у причала, у меня от потрясения едва не вырвалось изумленное восклицание, но я успел вовремя захлопнуть рот, вспомнив, что изображаю немого. Вдоль задней стороны плота было прикреплено несколько круглых клеток, с лопастями вроде мельничных. И в них сидели совершенно неизвестные мне животные. Чем-то похожие на водяных выдр, только раза в три крупнее.
Один из воинов, стоявших на плоту, легко спрыгнул на причал и, забрав у Рамма какой-то свиток, вернулся назад, чтобы передать его офицеру. Еще несколько минут тот вначале внимательно изучал документ, потом копался в металлическом ларце и что-то искал. Наконец вытащил еще один свиток, прочел и отдал своим людям короткую команду.
В тот же миг на причал лег конец узкого мостика и Рамм поспешно шагнул на него.
Несмотря на жгучую обиду, скопившуюся в моей душе на северянина, в этот миг я невольно порадовался за него. Как бы ни прекрасны были чужие города и страны, родина для человека всегда остается чем-то особенным.
Следом на плот осторожно перебрался Каф и лег посредине, вжав голову в лапы. За нам ловко перебежал заметно поздоровевший Ивар, а уж потом потихоньку заковылял и я.
Несколько слов, сказанных лордом вполголоса, заставили офицера отдать новую команду. Двое воинов двинулись мне навстречу, и едва я, сцепив от боли зубы, доковылял до середины мостка, крепкие руки подхватили меня за локти и рывком перенесли на плот.
А уже в следующее мгновенье воины, потеряв ко мне всякий интерес, убрали мостик, захлопнули дверцу в перилах и заняли места возле клеток.