Все темные создания
Шрифт:
— Тебе бы этого хватило?
Кириан смеётся, и этот низкий, ленивый смех вызывает у меня мурашки по всему телу.
— Для начала, да. Потом я бы поцеловал твою шею. Опустился бы ниже, к ключице… — Его глаза беззастенчиво следуют за тем маршрутом, который он описывает. — Я бы уделил время твоей груди. Поцеловал бы живот, пупок и ниже… между ног. Я делал бы это медленно, снова и снова, пока ты не попросишь меня остановиться.
Из моих губ вырывается стон, который я тщетно пытаюсь сдержать, а он отвечает хриплым, животным рычанием, пронизывающим
— Я сдержусь, капитан, — уверяю его.
Он смеётся, потому что знает. Знает, что я не уступлю, хотя и не может понять, почему. Он просто пытается вывести меня из равновесия, или, может быть, хочет довести меня до предела, который я начинаю достигать.
Он продолжает прикасаться к себе, не сводя с меня взгляда, и в этом есть что-то запретное, от чего я сжимаюсь и одновременно таю от удовольствия.
— Недавно ты сказала, что я не смогу тебе помочь, потому что ты делаешь это лучше меня. — Это правда. Я помню. Это было после того, как он пробрался в мои покои. В ту ночь я попросила его отвезти меня на север. — Это правда? Тебе больше нравится, когда ты делаешь это сама?
Я сглатываю, внезапно не зная, как продолжить этот разговор, так как каждая инстинктивная часть моего существа хочет проверить то, о чём он спрашивает.
— Это… по-другому.
Кириан склоняет голову набок и несколько секунд разглядывает меня, прежде чем ухмыльнуться.
— Я бы хотел, чтобы ты объяснила, чем. Не представляешь, что бы я отдал за то, чтобы подойти и посмотреть, что именно ты делаешь и чего хочешь от меня.
Я закрываю глаза, не в силах больше выдерживать его взгляд, и подавляю проклятие.
— Посмотри на меня, — просит он. — Посмотри. Разве не для этого я остался?
Я подчиняюсь, потому что это правда. Его образ, когда он доставляет себе удовольствие, — это квинтэссенция запретного, греховного и порочного.
Я осознаю, что Кириан повторяет мои движения, внимательно следит за каждым моим жестом, паузой и сомнением, и в этот момент всё взрывается.
Это безудержный, всепоглощающий разрыв, уничтожающий всё вокруг, оставляя только образ Кириана, который трогает себя, смотрит на меня… такой же потерянный, как и я.
Я кусаю губы, чтобы не закричать, и тут слышу его — рычание, перемежающееся со стоном, пронизывает каждую клетку моего тела.
Слышно только его тяжёлое дыхание, моё дыхание, тихий плеск воды и облегчённый вздох, когда Кириан выпрямляется, вытирается и одевается, пока я всё ещё нахожусь в ванной.
Тёплое ощущение, окутывающее моё обнажённое тело, смешивается с чувством вины, пока я постепенно осознаю, что только что произошло.
Когда Кириан подходит и протягивает мне ту же одежду, что и раньше, я понимаю, что покрасневшее лицо уже не имеет никакого значения.
Я поднимаюсь, покрываю себя одеянием и встречаю его ледяной взгляд в молчании.
Хотя, по крайней мере, он тоже вспотел.
— Если ты когда-нибудь упомянешь об этом снова, я убью тебя.
Улыбка
— Уверен, что убьёшь, — весело отвечает он. Замолкает на мгновение, а затем вздыхает. — Я рад, что тебе лучше.
Тепло возвращается к моим щекам, но уже по другой причине, и я отвожу взгляд.
Принимаю его руку, чтобы выйти, и возвращаюсь в спальню, на этот раз без посторонней помощи.
Как только мне удаётся сесть на край кровати, усталость наваливается на меня, и я падаю на спину. Если бы не присутствие Кириана, который стоит рядом, я бы мгновенно уснула.
Меня пугает мысль, что когда туман усталости и слабости от заклинания рассеется, придёт глубокое чувство стыда и угрызения совести, с которыми будет трудно справиться.
Я чувствую, как матрас прогибается рядом со мной, и, готовясь к очередной провокации, которая, скорее всего, меня смутит, поворачиваюсь и вижу, что на этот раз Кириан не улыбается. У него нет того дерзкого, немного насмешливого выражения лица, которое всегда выводит меня из себя.
— Кто такой Элиан? — внезапно спрашивает он.
У меня пересыхает в горле.
— Что? — переспрашиваю я, надеясь выиграть немного времени.
Однако мой затуманенный разум в панике.
— Ты повторяла его имя. Когда бредила в таверне, а потом, когда мы несли тебя сюда… ты говорила его вслух.
Я готовлюсь солгать, придумать правдоподобную и быструю историю, которая соответствовала бы роли, к которой я готовилась десятилетие.
Однако, встретившись с его взглядом, отвечаю:
— Друг, который умер.
Страх поднимается из глубины моей груди. Он ползет вверх по трахее и цепляется за темный уголок внутри, заставляя мой голос дрожать.
— Друг? — удивляется Кириан, потому что он так же хорошо, как и я, знает, что у Лиры не было настоящих друзей.
Мне не следовало рассказывать ему это.
— Это было несколько лет назад, когда ты был на севере. Ты не успел с ним познакомиться.
— Что случилось? Почему это тебя так… мучило.
Кириан не отрывает от меня глаз, смотрит так внимательно, словно пытается увидеть всё, запомнить каждый жест, каждую деталь, и я чувствую, что ему не всё равно… или, по крайней мере, что Лира ему небезразлична.
Но сейчас Лира — это я.
Я сглатываю.
— Ошибка врачей.
Такие слова — всего лишь эвфемизм.
Элиан был претендентом на замену одного из Львов, младшего сына одного герцога, который мог бы стать влиятельным в будущем. Во время одного из испытаний он упал с лошади и получил рану на ноге, которая затем загноилась. Врачи рекомендовали ампутацию. Это было единственным правильным решением. Они настаивали на этом день за днём, пока гангрена распространялась. Но если бы Элиану ампутировали ногу, он уже не смог бы заменить сына герцога … да и никого другого. Поэтому руководители Ордена отказались от лечения.