Все в твоих руках
Шрифт:
— Нет, почему же… любопытно. Как вы назвали то место, Искандер…?
— Это озеро. Искандер-куль. Названо так в честь Александра Македонского. Вы, наверное, знаете: великого грека в Азии называли Искандером Двурогим. С озером связано множество легенд, — продолжил Берг. — Самая известная — об утоплении в сих водах Буцефала. Но, лично мне нравится другой ее вариант. Я услышал ее от Мавлона-бобо, старейшего жителя кишлака Макшеват. Легенду я записал и помню дословно. Вот послушайте. «Об этом рассказал мой прадед Сулейман, когда мне было шесть лет. Три родных прадеда ставили меня посередине мехмонхоны и вещали предания старины, слышанные ими от своих предков. А я должен был всё запоминать и после повторять слово в слово, ибо был их старшим правнуком. Ушли на войну мои дети
Во времена незапамятные, когда солнцеподобный Искандер Зулкарнайн привел за собой несметное воинство жестокое и бесчисленное и столь же ненасытное как саранча; когда громогласный и молниеносный Искандер Зулкарнайн, называвший себя любимым сыном бога эллинов Зевса, вторгся в пределы благословенной Согдианы; когда благоухающий всеми пряностями мира Искандер Зулкарнайн захватил земли наших пращуров… Мы не склонили перед ним свои гордые головы.
Презренные, подобные нечистым псам и свиньям, чужеземцы, отдавали свои жизни, покоряя города и крепости, ведь ни одна из них не сдалась без боя. Увы, высокородный правитель Согдианы Бесс, запятнал имя свое гнусным преступлением — убийством царя царей, повелителя половины Вселенной, светозарного Дария. Колесо судьбы предателя свернуло с дороги удачи на тропу гибели. Бесс не смог собрать могучую армию и дать бой Искандеру. Пали Мараканда, Газа, Кирополь… Но защитники города-крепости Маг в горах к востоку от Мараканды оказались не по силам захватчикам. Утесом на пути горной реки, костром на тропинке муравьев, могучим львом перед отарой овец стояла крепость перед армией Искандера.
Прислал басилевс им письмо, в котором говорил, что вся страна у его ног, что они теперь — его вассалы и повелевает он сложить оружие. И если не повинуются они ему, то ждет их гнусная смерть, какая ожидает всех предателей.
Но смеялись в ответ защитники крепости.
Разгневанный их упорством, Искандер велел своим воинам перегородить стремительную реку, над которой стоял городок, и которая защищала его с одной из сторон.
Презренными воинами Искандера, забывшими на время ремесло ратное и унизившимися до работы землекопов, ниже крепости из обломков скал была навалена огромная плотина, перегородившая свободный от рождения поток, никогда не знавший ни оков, ни понуканий. Разлилось зеленое как старая бирюза озеро, воды которого, поднимаясь всё выше и выше, поглотили непокорную твердыню. Эллинский царь сказал, что одержал самую главную победу. Он со своими воинами устроил праздник, разбив шатры на берегу рукотворного озера, о который билась ледяная вода гор.
Конь царя, могучий Буцефал, пасся, свободно вонзая в изумруд берега агатовые копыта. В это самое время на другом берегу печально, как не обласканная султаном наложница, грустила, опустив долу прелестную сухую головку с шелковой гривой молоденькая кобылка, единственное существо, уцелевшее из проглоченного ледяной водой города. Жеребец всесильного басилевса, заметив кобылку, заржал ретиво и помчался к ней. Юная, не знавшая седла лошадка, увидев огромного, устрашающего вида чужака, задрожала от страха будто перо под ураганным порывом ветра. Подобно обуянному похотью дикому злобному ослу несся Буцефал не разбирая дороги сквозь кустарник, перепрыгивая широкие расщелины и перемахивая небывалой высоты валуны. Кобылка поскакала прочь, но Буцефал, как и его хозяин, имел нрав упрямый и не собирался оставлять пылающую страсть неудовлетворенной. Без устали он преследовал юную легконогую кобылицу и скоро несчастная оказалась на скале, возвышающейся над новым озером.
Поднялся Буцефал на дыбы, радостно замолотил передними копытами — жертве некуда деться. Но рано он торжествовал — гордая кобылка, издав по-человечески печальный крик, бросилась со скалы. Воды озера сомкнулись над ней. Не покорившись чужеземцу, лошадь разделила участь обитателей города-крепости…
И часто весной, когда с гор растаявшие снега переполняют озеро, над зеленоватым зеркалом вод слышится предсмертный крик. И силится вода прорвать воздвигнутую плотину. И приходят на помощь ей утонувшие защитники крепости. И зовут они к себе на помощь духов и демонов подземного мира. И люди, которые познали Аллаха и чтят Коран, не посещают это место».
Севе эта история показалась смешной: насильник-жеребец и покончившая самоубийством кобыла — надо же придумать такое! Он не рассмеялся лишь потому, что боялся обидеть рассказчика. Но Берг неожиданно хохотнул сам.
— Забавная легенда, правда?
Сева кивнул. Берг, видимо, довольный, что нашел в его лице благодарного слушателя, продолжил:
— С великими всегда так — все к чему они прикасаются, обретает толику «величия». Вот и конь — вошел в историю, благодаря хозяину, Александру Великому. Впрочем, существует гипотеза, что легенда о Буцефале, нашедшем упокоение на дне озера, имеет более древнее происхождение и указывает на место, где совершалась ашвамедха.
Видя недоумение собеседника, Берг пояснил:
— Это такой древнеиндийский обряд. Царь, желающий его исполнить, отпускал коня на «вольные луга» и со своим войском следовал за пасущимся животным, завоевывая все земли, попавшиеся на пути. Кульминацией сего мероприятия являлась собственно ашвамедха — ритуальное действо во время которого к коню подводили царицу и совершался акт священной зоофилии, символизирующий вечное обновление Вселенной, который должен был обеспечить незыблемость власти царя над завоеванными территориями. Затем конь, естественно, приносился в жертву. Известно, что народы Центральной Азии практиковали некоторые обряды, заимствованные у соседей-индусов. В случае с Македонским мы имеем: коня, ассоциирующегося у древних индийцев с Космосом, воду (озеро) — символ постоянно возобновляющейся жизни, молодую царицу — согдийку Роксану и могущественного царя Александра Великого.
«Ну и дела, — подумал Сева. — Знал, что древние любили почудить, но чтобы так…», а вслух сказал:
— Вы пытались там отыскать следы совершения этого обряда?
— Нет, что вы! История Александра для меня скорее хобби. Наша экспедиция носила более прозаический характер. Главная ее цель — составление реестра местонахождений мумиё.
Во, как! Смешались в кучу кони, люди… Шаманы, Македонский, жеребец в роли Казановы, теперь еще и мумиё!
— Сева, вы, конечно, в курсе — мумие ценный лекарственный продукт. Так вот, в районе Искандер-куля имеются богатейшие залежи этого сырья. Больше только на Памире. Но Памир закрыт для посторонних — погранзона, а здесь — пожалуйста. С начала семидесятых у нас в стране начался настоящий бум увлечения мумиё. Цена его на «черном рынке» доходила, как я слышал, до десяти — пятнадцати рублей за грамм. Как водится, нашлись десятки, если не сотни, «искателей сокровищ», которые ринулись в горы. Вы не поверите, Сева, но это походило на настоящее разграбление. В общем, было необходимо навести хоть какой-то порядок… Да, любопытно, а сейчас мумиё в цене? Вы не знаете, Сева?
— Не знаю. Никогда не интересовался мумиё, — честно признался Всеволод, и подумал: «Видать, он затарился там этими мышиными какашками, теперь сбыть хочет».
Странное впечатление производил его собеседник: с одной стороны, вроде, «не от мира сего», с другой, мужик, похоже, не терялся, и кроме научных получил и практические результаты. А вот следующим вопросом Модест Карлович добил Юрина окончательно.
— Сева, а кто сейчас чемпион мира по шахматам?
Ну, и как это прикажете понимать? Ладно, вполне допустимо, что есть люди, которые не смотрят телевизор, не слушают радио и не читают газет. Но таким до лампочки все чемпионы вместе взятые.
— Каспаров.
Сева заметил… Нет, просто невероятно — он был готов поклясться: Берг слышал эту фамилию впервые!
— А… Карпов? — Берг продолжал изумлять молодого специалиста.
— Карпов опять проиграл Гарри…
Собесежник явно не понял. Сева пояснил:
— Каспарову.
— Да, да, — задумчиво пробормотал Берг, как бы припоминая. Но Сева-то видел: для него это настоящее откровение. Сева попробовал вернуться к прежнему разговору — его заинтересовало горное озеро. Где-то, что-то он уже слышал раньше, мельком, но, убей, не помнил — что и где.