Все в твоих руках
Шрифт:
Шеф бросил лукавый взгляд в сторону Ларисы.
— Мне она показалась типичной… стервой.
Всеволод смотрел на Ларису, но боковым зрением увидел, как шеф делает ему какие-то знаки. Повернулся. Егорыч торопливо поднялся из-за стола и пробормотал:
— Совсем забыл… — и бочком, бочком к двери.
Он, должно быть, сокрушенно вздыхал, или, наоборот, хихикал, направляясь в курилку.
Севе же было не до смеха. Грохот обрушившейся на стол тяжелой папки перекрыл гневный, на гране визга, голос Ларисы:
— Не смей так называть мою маму!!!
X.
1
Среди сотрудников Института бытовало мнение, что Джордж Мустафьевич Инхандек никогда не уходит домой. На самом деле, как бы рано не являлся Сева на работу, проходя мимо апартаментов начальника отдела, он постоянно видел (дверь в кабинет утром всегда была распахнута) восседающего за столом Патрона.
Стол сделал бы честь даже маршалу Советского Союза: огромный дубовый крытый зеленым сукном, и совершенно чистый. Ни бумаг, ни письменного прибора, ни телефона или персонального ЭВМ ЕС-1840 — не к чему чиновничьи игрушки Посвященному такого ранга. Общаться с сотрудниками Инхандек мог, при желании, телепатически, а что касается всякого рода отчетов, то Джордж Мустафьевич их элементарно «визуализировал»: клал после обеда в выдвижной ящик своего, напоминающего бильярдный, стола пачку бумаги, а ближе к концу рабочего дня вытаскивал готовый НТО инвентарный номер такой-то.
Было совершенно непонятно, чем занят начальник в данный, конкретный момент: решает научную проблему, следит за передвижениями подчиненных (кто, когда приходит-уходит) или просто дремлет.
В тот день у Инхандека был необычный посетитель: крепкого сложения мужик, похожий на лишенного бороды Деда Мороза. Усы, при этом, сохранились и свешивались по обе стороны подбородка толстыми белыми сосульками. Мясистый красноватый нос, сеточка «склеротического румянца» на щеках и васильковый цвет глаз делали его сходным, также, с фанатом ЦСКА в боевой раскраске. А вот костюмчик-тройка у деда явно не русский, тёмно-серый, с редкой бордовой «искрой». На манжетах бежевой рубашки — желтые (возможно золотые) запонки. При всем этом он явно проигрывал в импозантности хозяину кабинета, да и держался почтительно.
В дверь заглянул молодой сотрудник.
— Здрасте! Вызывали?
— А вот и наш герой, — изрек, вместо приветствия начальник. — Проходи. Познакомься, — сделал жест в сторону гостя, — Шуххардт Карл Иванович.
— Очень приятно. — Сева кивнул Шуххардту. Тот никак не отреагировал.
— А это Карлуша, Всеволод Кириллович.
— Просто Сева.
«Оп, как неудобно, — мысленно спохватился молодой человек, — вроде, как намекнул, что если он «Карлуша», то можно и меня не по отчеству».
Патрон, тем временем, продолжил неспешно:
— Приехал к нам Карл Иванович с нижайшей просьбой, так что придется тебе, Сева, быстренько собираться в командировочку.
Ничего оригинальнее, чем спросить куда, у Севы не получилось.
— Да, недалеко, — радостно оповестил Инхандек подчиненного. — На восемьсот двадцать шесть лет назад. И километров где-то примерно так же. Около Дании…
— За границу?
— Ну, что ты! В те времена это была, практически, Родина… Карл Иванович сам бы обернулся, да не с руки ему.
Тут фон Шуххардт чуть шевельнул бровями, будто на мгновенье нахмурился. Не зря в голосе Инхандека сверкнула шпилька — видно этот инструмент для заколки дамских шляпок воткнулся куда надо. Патрон — известный «шпильман». Так величали немцы скоморохов и просто насмешников.
— Только вот что, Карлуша. Западная магия теперь не в чести, — сам, верно, знаешь, — ныне другие ориентиры: Тибет, пустыня Гоби, шаманы… Всеволод у нас тоже, в основном, Блаватскую с Рерихами читает… В ваших делах не силен.
— Да вижу. — Шуххардт соизволил, наконец-то, раскрыть рот.
Голос у Карла Ивановича, оказался истинно «дедоморозовский», то есть артиста на первых декабрьских елках, когда лицедей еще не устал, и от души желает порадовать детишек.
— А раз видишь, так и вводи героя в курс дела.
Ситуация, как видно, забавляла начальника.
— Джордж Мустафьевич, что вы меня все время героем называете?
— А вот и узнаешь. Ты, Карлуша, проясни ему ситуацию…
Патрон застыл: перевел, видимо, сознание в «спящий режим». Теперь он напоминал мраморное изваяние «Вольтера в кресле».
Господин в костюме-тройке не торопился начинать: толи с мыслями собирался, толи выдерживал актерскую паузу.
— Трудно рассказывать прописные истины, — пожаловался он. — Если коротко, у нас сейчас, как ни странно, очень неблагоприятный политический прогноз. Я представляю Европейский Центр Прозрачной Магии, и мы крайне заинтересованы, чтобы на территории России оказались некоторые магические артефакты славянского происхождения. А так как перемещать имеющиеся в Настоящем нельзя, то придется забрать из Прошлого. Смотри, дошедший до нашего времени там не ухвати, а то будет тебе — не-зя.
— Почему «нельзя»? — поинтересовался неопытный специалист.
Карл Иванович опять замолчал. Потом ответил просто и ёмко:
— Потому.
Пришлось Севе проглотить обиду.
— Главное, — продолжил гость, — перенести мы можем только человека, не обладающего магическими способностями. Это раз. Второе, я тут неофициально, поскольку… Впрочем, это не важно. Третье, я все расскажу, где что лежит, и как забрать.
— А почему «герой»? — засомневался Сева. Он, вдруг, подумал: так могут называть не за прошлые заслуги, — у него их не было, — а за будущие, в том числе и «посмертно».
— Ну, это Гоша пошутил…
«Понятно: раз ты — Карлуша, то Джордж Мустафьевич — Гоша».
Ситуация складывалась презабавная. С таким же успехом Сева мог выслушивать наставления по управлению космическим кораблем: «Мы сейчас оденем тебе скафандр, быстренько привезешь лунного грунта — и свободен. Приказ на присвоение Героя Советского Союза уже готов…».
— … Что касается конкретики. Все сведения получишь под быстрым гипнозом. Не волнуйся, никакой магии.
— Да куда вы меня хотите отправить-то?