Все вечеринки завтрашнего дня
Шрифт:
Ленч они ели в мексиканской забегаловке под названием «Грязен Господь».
Шеветта не помнила ее по прошлой жизни, но забегаловки на мосту частенько меняли название. А также размеры и форму. Так получались странные гибриды: например, салон причесок и устричный бар решали объединиться в более крупное заведение, где подстригали волосы и подавали устриц. Иногда этот метод срабатывал: одним из «долгожителей» на мосту со стороны Сан-Франциско был салон татуировок, наносимых вручную, кормивший завтраками. Там можно было сидеть над тарелкой яичницы с беконом и наблюдать, как кого-то колют иголкой
Но «Грязен Господь» предлагал лишь мексиканскую еду плюс японскую музыку — мило и без претензий. Тесса взяла уэвос ранчерос [16] , а Шеветта заказала кесадилью [17] с курицей. Обе взяли по пиву «Корона», и Тесса припарковала платформу камеры прямо под пластиковым потолком тента. Никто ее там, висящую, похоже, не разглядел, так что Тесса получила возможность снимать документальное кино и есть одновременно.
Тесса ела много. Она говорила, что такой у нее метаболизм: она одна из тех людей, кто никогда не набирает вес, сколько бы ни съел, а есть ей нужно для того, чтобы подпитывать себя энергией. Тесса разделалась со своими уэвос еще до того, как Шеветта наполовину управилась с кесадильей. Она осушила стеклянную бутылку «Короны» и принялась возиться с долькой лайма, сжимая и запихивая ее в горлышко.
16
Уэвос ранчерос — жареные яйца с помидорами и острым соусом (исп.)
17
Кесадилья — лепешка из слоеного теста (исп.)
— Карсон, — сказала Тесса. — Ты из-за него беспокоишься?
— А что с ним такое?
— Он довольно драчливый, твой бывший, вот что с ним такое. Это ведь его тачку мы видели там, в Малибу?
— Полагаю, что да, — сказала Шеветта.
— Ты полагаешь? Ты что, не уверена?
— Слушай, — сказала Шеветта, — тогда было раннее утро. Все было очень и очень странно. И знаешь что? Это была не моя идея — ехать сюда и забираться наверх. Это была твоя идея. Ты хочешь снять кино.
Лайм провалился в пустую бутылку «Короны», и Тесса уставилась на нее с таким выражением, будто только что проиграла пари.
— Знаешь, что мне в тебе нравится? Я имею в виду одну из многих вещей, которые мне в тебе нравятся.
— Что же? — спросила Шеветта.
— Ты не из среднего класса. Ты просто не такая, и все. Ты въезжаешь в квартиру к этому типу, он начинает тебя поколачивать, и что же ты делаешь?
— Съезжаю с квартиры.
— Правильно. Ты съезжаешь с квартиры. Ты не устраиваешь консилиум с адвокатами.
— У меня нет адвокатов, — сказала Шеветта.
— Я знаю. Я именно это и имею в виду.
— Я не люблю адвокатов, — сказала Шеветта.
— Конечно, не любишь. И у тебя нет рефлекса тяжбы.
— Тяжбы?
— Он тебя избивает. У него престижная студия на верхнем этаже, восемь сотен квадратных футов. У него есть работа. Он тебя избивает, но ты же не заказываешь автоматически ответного хирургического вмешательства; ты не из среднего класса.
— Я просто не хочу иметь с ним ничего общего.
— Это я и имею в виду. Ты же из Орегона, верно?
— В каком-то смысле, — сказала
— Ты когда-нибудь думала об актерской профессии? — Тесса перевернула бутылку вверх дном. Раздавленный ломтик лайма попал в горлышко. Несколько капель пива упало на исцарапанный черный пластик стола. Тесса засунула в бутылку мизинец правой руки и попыталась выудить ломтик.
— Нет.
— Ты нравишься камере. У тебя такое тело, что тебя парни лизать готовы.
— Отстань, — сказала Шеветта.
— Как ты думаешь, почему они поместили на веб-сайт твои фотографии с вечеринки [18] — там, в Малибу?
18
Название романа «Все вечеринки завтрашнего дня» заимствовано У. Гибсоном из дебютного альбома группы «Velvet Underground» («Velvet Underground & Nico», 1967) из песни с тем же названием — «All Tomorrow's Parties»
— Потому что напились, — сказала Шеветта. — Потому что у них просто нет занятия получше. Потому что они — студенты и изучают медиа.
Тесса выудила из бутылки остатки лайма.
— Все три ответа верны, — сказала она, — но все-таки главная из причин — твоя внешность.
За спиной Тессы, на одном из стенных экранов «Грязного Господа», сделанных из вторсырья, появилась очень красивая молодая японка.
— Посмотри на нее, — сказала Шеветта, — вот это внешность, верно?
Тесса глянула через плечо.
— Это Рэи Тоэи, — сказала она.
— Ну, так вот, она красива. Она.
— Шеветта, — сказала Тесса, — она же не существует. Такой девушки нет на самом деле. Это код. Пакет программ.
— Не может быть, — сказала Шеветта.
— Ты что, не знала об этом?
— Но она же сделана с кого-то, верно? Что-то типа обработки живой киносъемки.
— Ни с кого, — сказала Тесса, — из ничего. Она — это настоящий обман. Нереальна на сто процентов.
— Тогда это то, чего хотят люди, — сказала Шеветта, глядя, как Рэи Тоэи грациозно плывет по какому-то ретро-азиатскому ночному клубу, — а не какую-то экс-курьершу на велосипеде из Сан-Франциско.
— Нет, — сказала Тесса, — ты все понимаешь в точности наоборот. Люди не знают, чего хотят, пока не увидят. Каждый объект желания — это найденный объект. Традиционно, во всяком случае.
Шеветта взглянула на Тессу поверх пустых пивных бутылок.
— К чему ты клонишь, а, Тесса?
— Документалка. Она должна быть про тебя.
— Забудь об этом.
— Нет. Я уже вижу все в голове, грандиозный успех. Ты мне нужна для фокусировки. Мне нужно то, что сцементирует рассказ. Мне нужна Шеветта Вашингтон.
Шеветта уже начала потихоньку пугаться. И от этого разозлилась.
— Разве ты не получила грант на конкретный проект, о котором рассказывала? Про все эти штуки с промежуточными…
— Слушай, — сказала Тесса, — если проблема в этом, а я этого не говорю, то это моя проблема. И это — совсем не проблема, это — возможность. Это — шанс. Мой шанс.
— Тесса, ты меня ни за что не заманишь играть в твоем кино. Ни за что. Понятно?
— «Игра» здесь не при чем, Шеветта. Все, что тебе нужно делать — это быть собой. И для этого потребуется выяснить, кто же ты на самом деле. Я сниму фильм о том, как ты выясняешь, кто ты на самом деле.