Все вечеринки завтрашнего дня
Шрифт:
Что-то шевельнулось в глубине глаз мальчика, посмотрело и втянулось обратно.
— Вы что, знакомы? — спросил Фонтейн.
— Мы встретились вчера поздно вечером, — ответил профессор. — Здесь, на мосту.
— Минуточку, — сказал Фонтейн. — Он стянул у вас часы?
Человек обернулся и без выражения молча уставился на Фонтейна.
Фонтейн почувствовал угрызения совести.
— Все в порядке, — сказал он. — Я их просто спрятал, чтобы он не сломал.
— Понял.
— Это чудесные часы, — сказал Фонтейн. — Где вы их достали?
— В
Фонтейн перевел взгляд с продолговатого лица человека, который, скорее всего, вовсе не был профессором музыки, на ничего не выражающее лицо мальчишки.
— Я вижу, вы прячете пистолет в кармане, — сказал человек.
— Я просто рад вас видеть, — сказал Фонтейн, но никто не засмеялся.
— Каков калибр пистолета?
— Двадцать второй.
— Длина ствола?
— Четыре дюйма. Не для прицельной стрельбы, — сказал Фонтейн, — но для ствола в четыре дюйма бьет вполне точно.
От того допроса он сильно занервничал, ему захотелось почувствовать пистолет в руке, и в то же время ему было ясно, что если он дотронется до него, что-то непременно случится. Непременно.
— Дайте его мне, — сказал человек.
— Забудьте об этом, — ответил Фонтейн.
— Этой ночью неустановленное число вооруженных людей разыскивают мистера Райделла. Они хотели бы поймать его живым и допросить, но, несомненно, убьют его, если он попытается скрыться. Они убьют всех, кто окажется рядом с ним. Для них это, так сказать, просто принцип ведения хозяйства. Вы понимаете?
— А кто они?
— «Талантливая молодежь», — сказал человек.
— Что?
— Они — наемные убийцы, которым платит некто, считающий мистера Райделла наемником конкурента, то есть врага.
Фонтейн уставился на человека.
— Зачем вам мой пистолет?
— Чтобы уложить как можно больше этих людей.
— Я не знаю, кто вы, — сказал Фонтейн.
— Верно, — сказал человек, — вы не знаете.
— Дурдом… — Фонтейн посмотрел на Шеветту. — Ты знаешь этого человека?
— Нет, — сказала Шеветта.
— А ты, Райделл? Ты его знаешь?
Райделл перевел взгляд с Фонтейна на человека, снова на Фонтейна.
— Нет, — сказал Райделл, — но знаете…
— Что?
— Я бы отдал ему пистолет.
— Почему?
— Я не знаю, — ответил Райделл изменившимся голосом, — просто знаю, что я бы отдал.
— Дурдом!.. — сказал Фонтейн, повторяясь, внезапно охрипнув. — Ну и ну, Шеветта! Зачем ты сюда пришла? Привела ко мне этих людей…
— Райделл не мог быстро идти, — сказала она. — Мне очень жаль, Фонтейн. Нам нужна была помощь.
— Мать твою, — сказал Фонтейн и вытащил из штанов «смит-и-вессон»; металл нагрелся от тепла его тела. Он открыл барабан и высыпал пять патронов на ладонь. Хрупкие латунные штучки с карандаш толщиной, на конце каждой — покрытый медью, безукоризненно отштампованный, полый шарик свинцового сплава.
— Вот эта штука, о'кей? Все мои боеприпасы, — он протянул
— Благодарю вас, — сказал человек. — Могу ли я зарядить его прямо сейчас?
— Джентльмены, — сказал Фонтейн, чувствуя какую-то непонятную слабость, — можете запускать свой долбаный мотор.
— Я советую, — сказал человек, вставляя патроны один за другим, — запереть дверь, когда я уйду, и спрятаться подальше от окон и двери. Если эти молодчики узнают, что вы здесь, они постараются вас устранить. — Он закрыл барабан и прицелился в стену.
— Отдача сносит немного влево, — сказал Фонтейн, — бьет одиночными. Приходится мысленно корректировать прицел.
— Благодарю вас, — снова сказал человек и вышел, закрыв за собой дверь.
Фонтейн посмотрел на Райделла и увидел, что глаза его предательски заблестели.
56
ПРОИЗВЕДЕНИЕ КОМБИНАТА
— Мистер Фонтейн, — сказал Райделл, — у вас не найдется еще какой-нибудь пушки?
Все трое сидели рядом на полу, привалившись к стенке, выходившей в сторону Окленда, в задней комнате тесной фонтейновской лавки. Между Райделлом и Фонтейном стоял вещмешок с проектором. Мальчик, недавно спавший здесь на полу, сидел на узкой койке Фонтейна у противоположной стены, щелкая ноутбуком, что-то искал; на голове у него был огромный уродливый старый военный видеошлем, из-за чего он казался роботом, — впрочем, виднелась нижняя половина лица с приоткрытым ртом. Все лампы были погашены, так что во тьме пульсировало сияние пикселей, утекающее из-под шлема, оттуда, где копался мальчик.
— Я не торгую огнестрельным оружием, — сказал чернокожий. — Антикварные часы, ножи известных марок, военные игрушки…
«Хватит с меня ножей», — подумалось Райделлу.
— Мне просто не нравится сидеть тут и ждать.
— Никому не нравится, — раздался голос Шеветты. Она прижимала к глазу влажную тряпку.
На самом деле Райделлу не нравилось сидеть главным образом потому, что он не был уверен, сможет ли он встать. Его бок, заклеенный эластичной лентой, болел теперь не так сильно, но Райделл знал — запросто можно окочуриться. Он уже собирался попросить у Фонтейна какой-нибудь нож, когда тот сказал:
— Ну…
— Что «ну»? — спросил Райделл.
— Ну, — сказал Фонтейн, — эта штука на самом деле не входит в мой ассортимент, понимаешь?
— Какая штука?
— У меня есть адвокат, он из Африканского Союза, понимаешь? Политический беженец.
— Да ну?
— Ну да, — сказал Фонтейн, — сам ведь знаешь, как оно бывает, люди выбираются из подобных ситуаций, все эти этнические чистки и прочее говно…
— И что?
— Ну, понимаешь, эти люди, им нравится чувствовать, что у них есть защита, а то мало ли что может случиться.