Все зависит от нас
Шрифт:
— Генрих, а что на площади? К объявлениям кто-нибудь подходил?
— Нет, Курт. Точильщик утверждает, что в основном только местные. Было также пятеро незнакомых, в разное время. За ними ушли филёры, но потом выяснилось, что это тоже пустышка. Да, ещё уголовник там из новеньких тёрся, но ближе десяти метров не подходил. А с такого расстояния ничего бы он не разглядел.
— Уголовника тоже проверили?
— Нет, людей уже не было, но Крамаренко утверждает, что это точно ворюга. А у него — глаз намётан.
— Всё равно — зря его не проверили.
— Курт,
— Если бы шпионы были похожи на шпионов, наша работа значительно бы упростилась.
— Ты как всегда прав. Но всё равно, как бы там ни было, тот, кто должен забрать документы, мимо этой квартиры не пройдёт.
Тут они, видно, закурили, потому что я услышал щелчки зажигалки, и на какое-то время повисло молчание. Потом Курт опять подал голос:
— А резидент не мог соврать?
— Ты же сам присутствовал на допросе. Он рассказал и то, что знал, и о чём давно забыл.
— Да действительно… жалко только, что Отто перестарался. Что там врачи насчёт русского говорят?
— Ничего особо страшного. Как обычно отбитые почки, сломанные рёбра, выбитые зубы. Дня через три можно будет продолжить. Главное, документы успели перехватить. А это уже — Железный крест. Да ещё и за каждого, кто здесь появится — премия.
Фрицы негромко рассмеялись, а я сильно огорчился. Вот козлы! Похоже, наша миссия — напрочь провалена и придётся теперь уходить несолоно хлебавши. По всем статьям местные контрики обыграли. Хотя, правда, не по всем — нас-то поймать не удалось. Но насколько тут всё схвачено! Подойди я сразу к этим объявлениям, имел бы сейчас, как Вилли, — отбитые почки и сломанные рёбра. Да и Светку бы ломали не меньше… Представив, как неизвестный мне Отто мордует мою напарницу, только зубами скрипнул. Нет уж, ребята! Просто так мы не уйдём! В самой квартире, судя по репликам, народу было человека четыре, помимо старшего, поэтому тут шуметь не будем. А вот вашего Генриха за цугундер — однозначно тряхнём.
Дождавшись, когда ловцы человеков начали прощаться, скользнул вниз по дереву и, за секунду вбив ноги в сапоги, метнулся к сараю.
— Леха, тут жопа полная. В хате — засада. Вилли у них, документы тоже.
Пучков только кивнул и ответил:
— Я это понял, когда машина подъехала.
— За рулём кто есть?
— Сейчас только водила — я уже глянул.
— Совсем хорошо. Значит, будем брать их старшего. Шофёр твой, начальник — мой. И без мочилова! Может, оба пригодятся.
Напарник кивнул и уже было ломанулся в сторону «опеля». Еле поймать успел.
— Ты куда, балбес?! А если его провожать выйдут? Нет уж. Я так думаю, они накатом приехали, накатом и уедут. Движок включат только вон там, где улица поворачивает. Вот перед поворотом их и возьмём.
— А если сразу заведутся?
— Тогда колёса дырявить будем, хоть и не хотелось бы. Глушак на месте?
Пучков продемонстрировал «вальтер» с надетым глушителем. Ну и добре… Пока рысили вниз, я всё оглядывался на виднеющуюся через деревья машину. Похоже, успеваем. Фрицы действительно, не включая мотора, начали катиться вниз. Так что поворота достигли почти одновременно, но мы чуть раньше. И как только услышали звук втыкаемой передачи, метнулись к притормозившему автомобилю. Взяли Генриха быстро и почти без шума. Почти, потому что Лёшка, перелетая через капот, поскользнулся и шустрый водила среагировал на метнувшуюся тень. Успел достать свой «люгер», поэтому напарник не стал миндальничать. Так что фриц с проломленной пистолетом башкой угомонился навсегда. Зато его начальник был вполне жив. Ударом по темечку я его только слегка ошеломил, но ни в коем случае не покалечил. Пучков, скинув на заднее сиденье дохлого водилу, сам уселся за руль и покатился вниз, к речке.
Доехав до кустов, остановил машину и в темпе потащил труп к обрывистому берегу. А я, глядя в совершенно круглые и ещё мутные глаза Генриха, без лишних слов сломал ему мизинец, одновременно затыкая рот, чтобы не очень уж вопил.
— А-а-а бхе-хе!
Фриц захлебнулся придушенным криком, потому что дополнительно заполучил кулаком в живот.
— Генрих, у тебя осталось ещё девять пальцев на руках и кое-что между ног, поэтому не вопи и чётко отвечай на вопросы, а то у меня времени мало. Понял?
Похоже — не понял… Глаза у него прояснились, но гестаповец был ещё занят собой, то есть внезапными повреждениями руки. Ну как знаешь…Быстро провёл ту же процедуру с безымянным пальцем.
— О-у-о! Бхе хе бе-е-е…
Только успел, ухватив его за шею, высунуть из машины, как допрашиваемого бурно стошнило. Вот говнюк! Хорошо, на меня не попал…. Дёрнув пленного обратно, повторил вопрос:
— Осталось восемь пальцев. Будешь отвечать?
Ага! Вот сейчас — понял! Быстро закивав и не сдерживая часто катящихся от боли слёз, фриц проявил наконец готовность к сотрудничеству.
— Где документы, отобранные у русского?
— Мы их сразу передали по инстанции. Я не знаю, где они.
— Точно?
Я сделал вид, что прицелился к следующему пальцу.
— Да! Да! Я правду говорю. Их забрал гауптштурмфюрер Леске! Ещё позавчера!
— Где Леске?
— Он сразу же уехал в Кошицу.
Похоже — не врёт… Странно было бы думать, что такие бумаги немец таскал с собой, не передав кому положено. Ладно, пойдём дальше:
— Где русский резидент?
— Он в армейском госпитале, в отдельной палате. Под охраной.
— Сколько человек в охране?
Гестаповец с недоумением посмотрел на меня, видно не веря своим ушам. Пришлось слегка смазать его по скуле, чтобы не особо задумывался.
— Два, два человека! Один возле дверей и один в палате.
— Почему госпиталь, а не ваша санчасть?
— Её разбомбили на прошлой неделе.
Угу… понятно… пойдём дальше.
— Кто сдал русского?
Генрих не понял вопроса, поэтому пришлось повторить:
— Как узнали о местонахождении русского?