Всегда с тобой
Шрифт:
Он засовывает руки под рубашку моей бывшей подруги, пока меня преследуют.
Каждый удар сердца отдается эхом в моих ушах, как тикающая бомба. Пять, четыре, три, два..
Одним быстрым движением Джордан поднимает Эш за задницу и уносит прочь. Скрывается из виду, в темноту.
Мое сердце падает на землю передо мной и разбивается вдребезги.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Несмотря на семидесятиградусную погоду, я дрожу, когда добираюсь до дома мамы Майлза. Ее машины нет на подъездной
Он выглядит каким-то нормальным, несмотря на то, что мой мир переворачивается с ног на голову. Черная рубашка, черная толстовка с капюшоном, темные джинсы, руки в карманах, волосы почти падают на глаза.
— Боже, ты носишь что-нибудь еще, кроме черного?
Его губы растягиваются в довольной ухмылке.
— Рад видеть, что ты в отличном настроении.
— Давай просто покончим с этим.
Он приглашает меня войти, и я снимаю обувь. Затем он протягивает мне книгу. Мой экземпляр "Гордости и предубеждения", страницы до сих пор приклеены к корешку. Я прижимаю книгу к груди — именно то утешение, в котором я сейчас нуждаюсь. Мистер Дарси никогда не делал ничего подобного Элизабет.
— Ты не говорила мне, что это тарабарщина, — говорит Майлз.
— Это один из величайших любовных романов всех времен.
Он ведет меня по узкому коридору.
— Ты сказала, что в скучных книгах нет никакой непристойности. Так что я ожидаю, что следующая будет заряжена именно этим.
Когда мы доходим до конца коридора, он открывает дверь.
В комнате Софи все еще слабо пахнет сладкими цветочными духами. Я ожидала увидеть награды и фотографии с ее друзьями на стенах, огромный туалетный столик в углу и все розовое. Вместо этого ее комната в основном нежно-голубая. Стены, простыни, наволочки. Ее кровать не заправлена, а стены увешаны картинами из романтических фильмов. "Гордость и предубеждение", "Сумерки", "Мамма Миа", "Красавица и чудовище".
Она любит романтику. Совсем как я.
Джордан тоже изменял ей? Или он любил ее достаточно, чтобы оставаться верным?
Тяжесть так сильно давит мне на грудь, что я хочу заболеть. Избавиться от разбитого сердца в моем теле. Я сжимаю руки под мышками, чтобы Майлз не видел, как они дрожат.
Как Джордан мог мне изменять? Как он мог изменять мне с Эш? Я никогда, никогда не предполагала, что это произойдет. Я думала, что он был по уши влюблен в меня, как и я в него.
Мой взгляд падает на кольцо обещания на моей руке. Когда-то оно было символом жизни, которую мы планировали вместе. Теперь это символ обещания, которое он нарушил.
Через пару месяцев мы вместе поступаем в колледж. Снимаем квартиру. Мы планировали всю нашу жизнь друг вокруг друга. Теперь все это будущее исчезло, как облачко дыма.
— Что прислал тебе твой преследователь на этот раз? — Спрашивает Майлз.
Он думает, что я потрясена из-за своего преследователя. Хорошо. Я отдаю свой телефон. Пока он рассматривает
— Ты знаешь пароль от ее ноутбука? — Спрашиваю я.
— Нет.
Я открываю его, и мне улыбается удача. Пароль не требуется. Возможно, полиция отключила пароли на ее устройствах.
Майлз возвращает мне телефон.
— У этого парня дела похуже.
— Что ты имеешь в виду?
— Эти фотографии, которые он тебе прислал? Они самые скучные. Остальные он оставляет себе.
У меня сводит живот при мысли о каком-то старике, дрочащем на скриншоты, которые он сделал с моей веб-камеры.
Когда я ищу приложение "Фотографии" на ноутбуке Софи, Майлз направляется к двери и прислоняется к ней, листая свой телефон.
— Ты должна быть той, кто посмотрит.
Он не хочет видеть фотографии. Его сестра, возможно, разоблачена. В ее личную жизнь вторглись.
Я открываю приложение "Фотографии", и меня заваливают фотографиями улыбающегося лица Софи, обычно в сопровождении подруги или Джордана. При виде его лица — всегда смеющегося или улыбающегося — у меня на глаза наворачиваются слезы, но я сморгиваю их. Я могу плакать столько, сколько захочу, когда позже останусь одна в своей постели. Я не собираюсь плакать перед Майлзом.
Я нажимаю на альбом под названием Сталкер.
От изображений, заполняющих экран, у меня сводит живот. Я рада, что Майлзу не придется их видеть.
Я узнаю несколько из тех, что Майлз показал мне и офицеру Каллахан на скриншотах. Но их гораздо больше. Все они до жути знакомы — увеличенный, размытый снимок Софи через окно ее спальни, в спортивном лифчике после тренировки, идущей к своей машине на парковке с широко раскрытыми глазами. Она знала, что за ней наблюдают, но и не могла их найти.
Вот. Снимок крупным планом нежного лица Софи, опершейся локтями о стол, за которым я сейчас сижу, с телефоном в руках. На другой фотографии она склонилась посреди комнаты в шортах до половины лодыжек.
Это верхушка айсберга. Майлз прав. Наш преследователь прислал каждому из нас всего несколько снимков экрана, на которых мы были запечатлены в наших спальнях, делающими домашнюю работу, спящими, раздевающимися. Все, что, как мы думали, мы могли бы сделать в уединении наших собственных комнат без посторонних глаз.
Я закрываю приложение и с отвращением отворачиваюсь.
— Нашла что-нибудь? — спрашивает Майлз.
— Да.
Теперь это никак не мог быть Майлз. Он бы никогда так не шпионил за своей сестрой, не делал бы таких скриншотов. Это было бы отвратительно на совершенно другом уровне.
— Но как он получает доступ к нашим веб-камерам?
Рядом со мной маячит Майлз. Секунду я просто смотрю, любуясь россыпью веснушек на его лице, пока он не говорит:
— Подвинься, чтобы я мог занять место или сядь ко мне на колени. В любом случае, мне нужно залезть в ее компьютер.