Всегда только ты
Шрифт:
— Ну не прям уж много…
— А я тут делаю то, что заставило всех смеяться над тобой…
— Фрэнки, — я мягко сжимаю её ладонь, слегка опешив от эмоциональности её реакции. Знакомая мне Фрэнки лишь закатила бы глаза и сказала мне «смирись, рыжик». — Мне правда всё равно. У меня весьма хорошая жизнь. Если некоторые уловки в соцсетях включают смех надо мной, то моя любовь к игре и стилю жизни, который мне даёт хоккей, более чем компенсируют это.
Наконец, Фрэнки расслабляется. К её щекам возвращается нормальный цвет, плечи опускаются.
—
— Вот и хорошо, — я отпускаю её руку. Отпив глоток воды, я улыбаюсь ей поверх стакана. — К тому же, мой гол привёл к победе в серии. Ну типа, это падение было практически героическим.
Её губы подёргиваются.
— Героическим. Ну да.
Я не сдерживаюсь и смеюсь, приподнимая ворот толстовки, чтобы прикрыть рот. Лицо Фрэнки озаряется широкой улыбкой, которую она прикрывает ладошкой.
Но недостаточно быстро. Буквально на долю секунды я замечаю ту широкую, несдержанную улыбку Фрэнки. И это стоит каждого ужасного мема со мной, который она только могла бы сотворить.
Когда наш смех стихает, я замечаю, что некоторые люди пялятся на меня — на нас — и все не слишком скрытно снимают видео или делают фото.
И это напоминает мне кое о чём.
— Франческа.
Она опускает меню.
— Сорен.
Я понижаю голос и наклоняюсь поближе к ней.
— Надеюсь, я не оскорбляю твой интеллект этим вопросом, но ты же подумала о том, что нас сфотографируют вместе, да?
— Ага, — она поднимает меню и продолжает читать.
Приходит официант, подливает воды в наши стаканы. Когда он уходит, Фрэнки следит, когда он отойдёт на приличное расстояние, затем опускает меню.
— Что нам ещё несколько фото за обедом? — говорит она, отпивая воды. — Хоть это правда, хоть нет, люди так думают. Даже Дарлин купилась.
— Что?
— Сегодня утром она написала мне, сказав, что я могу быть честна с ней, и у меня не возникнет проблем. Видимо, она думала (особенно после твоего ответа на пресс-конференции), что мы с тобой вместе, — Фрэнки хрюкает, затем делает ещё глоток воды. — Она сказала, что по фото это видно. Уморительно, да?
Её слова безжалостно ранят. Вот и ответ, быстрый и болезненно стремительный. Боже, это так расстраивает.
Фрэнки хмурится, наблюдая за мной.
— Что?
Я инстинктивно потираю грудь в районе сердца. Это никак не унимает боль.
— Рен. Поговори со мной. Помнишь, я не могу… я читаю намёки ещё хуже, чем среднестатистический человек. Но плюс по сравнению с остальными людьми заключается в том, что ты можешь спокойно сказать мне, как и что я поняла не так, — она подаётся ближе, подвигает руку в мою сторону, но останавливает её посередине стола. — Пожалуйста.
Я подвигаю руку навстречу, чтобы кончики наших пальцев соприкоснулись.
— Ты только что сказала, что идея отношений со мной уморительна.
— Я этого не говорила, — мягко отвечает она. — Я сказала, что судить по фотографии, будто мы в отношениях — это уморительно. Дарлин как
Я подвигаю руку ближе к ней и переплетаю наши пальцы.
— Да.
Она сжимает мою ладонь в своей хватке, заставляя меня поднять взгляд.
— Но я сказала не это. И если ты когда-нибудь и встретишь того, кто подразумевает буквально то, что было произнесено — это я, Зензеро.
— Я понимаю. Логично, — я претерпеваю бумеранг эмоций, но пытаюсь улыбнуться и показать, что верю ей. Потому что я правда верю.
Сжав ещё раз напоследок, она убирает руку.
— Так вот. В свете этого я буду прямолинейна…
Официант снова подходит. Худший момент из всех возможных.
Я остаюсь в подвешенном состоянии, будущее моей любви отложено ради заказа обеда. Не совсем удивительно. Еда — это серьёзный вопрос для Фрэнки. Повернувшись, она говорит официанту, что хочет заказать, закрывает меню и отдаёт ему в руки. Я тоже заказываю, и мы оба провожаем официанта взглядом, когда он уходит и оставляет нас одних в уединённом уголке ресторана.
— Так на чём ты остановилась? — намекаю я. Отчаянно стараясь не казаться… ну, отчаявшимся.
— Точно. У меня есть некоторые вопросы и опасения. Во-первых, чего ты хочешь от человека, к которому у тебя чувства?
— Ну, я говорю не о ком-то абстрактном, Фрэнки. Я говорю о тебе.
Она прикусывает губу.
— Да. Это.
— Это?
— Просто… — она нетерпеливо взмахивает рукой. — Говори. Поясни.
— Ну, если ты чувствуешь то же, что и я, я бы хотел встречаться. Из-за работы мы можем оставить всё между нами, пока тебе не будет комфортно сказать остальным людям.
Она задумчиво кивает, её пальцы теребят подвески на её шее.
— Рен, ты привлекаешь меня. Ты мне небезразличен, я бесконечно уважаю тебя… — Фрэнки щурится. — Ну чего ты улыбаешься-то?
Слыша это от неё, я испытываю эйфорию. Я чувствую, насколько абсурдно широкой становится моя улыбка, так что прикрываю рот ладонью и пожимаю плечами.
— Но вот в чём загвоздка. Я уже много лет не хотела отношений.
— Много лет?
— Перестань повторять за мной. Да, лет. Я избегала отношений как чумы.
— Почему? — спрашиваю я.
Она шумно выдыхает, надув щёки, и барабанит пальцами по столу.
— Как показывает практика, у людей заканчивается терпение в отношении меня и моих обстоятельств. Я заметила, что я счастливее, что моё благополучие и самооценка на более хорошем уровне, когда я одна. Так что я вроде как отказалась от идеи, что однажды стану человеком, у которого будет домик с белым заборчиком и 2.5 ребёнка.
— Ну, ничего страшного. Я хочу жить в своём доме на пляже, который тебе нравится; хочу собаку, которая у тебя есть; и пятеро детей, которые…