Всегда твой

Хара Кай

— Надеюсь, вы готовы снять все это, — говорит она с жеманной улыбкой. Они ведутся.

Мышцы на моей челюсти напрягаются, когда я сжимаю челюсти.

Ее отказ подчиниться мне только подстегивает мое вновь обретенное отчаяние трахнуть ее на этом столе, пока моя рука сжимает ее горло, перекрывая доступ воздуха.

Я подхожу к парням и возвышаюсь над одним из них.

— Подвинься.

Он отступает назад с поднятыми руками и торопливо уходит, оставляя меня медленно поворачиваться лицом к столу.

Я

беру шарик для пинг-понга и ловко перекладываю его между пальцами, пока она смотрит на меня, ее огненные волосы слегка растрепались, словно в них отражается ее гнев.

На ней обрезанная кожаная куртка поверх свитера, черная юбка и байкерские ботинки.

Ее наряд немного грубее, чем ее обычный стиль, но она выглядит просто нереально и совершенно не представляет, какое влияние она оказывает на мужчин в целом и особенно в этот момент.

Я чувствую их интерес и ощущаю их взгляды на ней, ожидая удобного момента, чтобы проскочить внутрь, как будто я когда-нибудь позволю им это сделать.

Она не замечает переполоха, который она вызывает, по двум причинам. Первая заключается в том, что она не представляет, насколько красива.

Она не знает, что каждая черточка ее лица — физическое совершенство, что каждый взгляд ее мерцающих глаз и улыбка на полных губах способны заставить любого мужчину пойти на тяжкое преступление только ради возможности увидеть их еще хоть раз.

Второе — это то, что ее глаза крепко прикованы ко мне, кажется, не замечая ничего другого, и, черт возьми, если это не делает меня счастливым.

— Что ты делаешь?

— Играю.

— Почему?

— Я ни секунды не верю, что ты действительно собираешься играть в пивной понг на раздевание, — говорю я, отводя руку назад и вперед, готовясь к броску. — Ты слишком хорошая девочка для этого. — Я бросаю мяч, и он идеально приземляется в один из их стаканов. — Я хочу быть в первом ряду, когда ты признаешься, что на самом деле не хочешь раздеваться.

Я ухмыляюсь, когда мои глаза встречаются с ее глазами.

Она пригубливает пиво, берется за заколку в волосах и разжимает ее, позволяя волосам струиться вокруг нее драматическими волнами и на мгновение гипнотизируя меня.

— Хм, — хмыкает она, кладя заколку на стол. Я не спорю с ней по поводу того, считается ли это предметом одежды или нет. Пока что она лишь доказывает мою правоту. — Разве ты не говорил то же самое об украшениях на моем теле?

Другой парень, все еще стоящий рядом со мной, заинтересованно смотрит на нее. Я наблюдаю, как его глаза опускаются к ее груди, а затем продолжают медленно спускаться вниз…

— Отвали! — я рычу на него. Мне нужен еще один мужчина, представляющий пирсинг ее сосков, как мне нужен удар по яйцам.

Он заставляет себя сдерживаться.

Нера поднимает на меня бровь, и я широко развожу руки в ответ.

— Двое

на одного. Меня будет легко победить.

— Вообще-то я собираюсь отказаться и от этого поединка, — говорит Нера, бросая на Сикс укоризненный взгляд, а затем берет свой напиток и уходит.

Остаемся мы с Сикс, наши взгляды устремлены друг на друга через стол.

Она бросает мяч, и он не попадает в стол.

— Ты всегда ужасно целилась, — бормочу я, наклоняясь, чтобы поднять мяч.

Краем глаза я вижу, как она напряглась.

Не думаю, что я вспоминал ей о прошлом, не связывая это напрямую с моей неприязнью к ней. И уж точно я никогда не говорил ничего, что звучало бы хоть отдаленно похоже на ностальгию, как то, что я только что сказал.

Но это правда. Она всегда была любительницей бросать мячи, независимо от их вида, формы или размера. На нее никогда нельзя было положиться в баскетболе или бейсболе, и это было единственное время, когда мы ее переигрывали.

— Да, но ты был слишком занят, гоняясь за мной по лесу и кукурузным полям, чтобы научить меня бросать.

Кажется, она сама удивлена своими словами, ее горло сжимается, когда она сглатывает.

Мы ступаем на опасную территорию с этими воспоминаниями о том, что давно умерло и не имеет надежды на возрождение.

Я закрываю тему, пока она не зашла дальше.

Затем прочищаю горло.

— Тогда мне будет проще.

Я бросаю мяч.

Он попадает в чашку.

Она стягивает с себя кожаную куртку и отбрасывает ее в сторону, где она падает на стоящий рядом стул.

Похоже, она все-таки играет. Посмотрим, как долго продлится ее храбрость.

Она бросает мячик.

Он ударяется об ободок чашки по периметру, в итоге отскакивает в сторону и падает на стол.

Я шикаю, надеясь раззадорить ее, когда снова поднимаю мяч и снова бросаю.

Я делаю паузу, ожидая, пока ее взгляд оторвется от мяча и встретится с моим. Когда это происходит, я закрываю глаза и бросаю, ухмыляясь, когда слышу звук удара мяча о жидкость.

Приоткрыв веки, я наблюдаю темными глазами, как она скрещивает руки на животе, берется за края свитера и медленно стягивает его через голову, обнажая очень пышные сиськи, давящие на натянутую ткань черного топа.

Очевидно, что на ней нет бюстгальтера.

На ней видны линии бледной кожи, усыпанной веснушками, которые исчезают в юбке, низко сидящей на бедрах.

— Ты думал, я не буду играть, да? — она дразнит меня, на этот раз ее очередь ухмыляться. — Продолжай, и я покажу тебе, насколько я серьезна.

Она бросает мяч и снова промахивается.

Мои ноздри раздуваются, когда я прихожу в себя. Я ни за что не позволю ей снять еще один предмет одежды на публике.

Я сжимаю кулак вокруг мяча и кладу его на стол, отказываясь бросать.