Всегда твой
Шрифт:
— Ты никогда, мать твою, не слушаешь. Это изменится после сегодняшнего вечера.
Моя рука медленно поднимается по внутренней стороне ее бедра, едва заметно касаясь кожи, и исчезает под юбкой. Ее глаза еще больше расширяются, когда мои пальцы скользят по ее бедрам, а затем слегка касаются ее клитора.
Она вскакивает, как будто ее только что ударили розгами для скота, выгибается от моего прикосновения и еще больше поднимается на кровати.
Она такая чертовски чувствительная.
Я продолжаю путь своей
Я опускаю колено на кровать между ее ногами и использую его для стабилизации, когда наклоняюсь над ней, убирая руку от ее рта и прикладывая ее к лицу девушки, чтобы удержать свой вес.
— Я отомщу тебе за это, — предупреждает она, как только ей снова позволяют говорить, ее тон вызывающий.
Я насмехаюсь и ничего не отвечаю, своим молчанием давая ей понять, что я думаю о ее маленькой угрозе.
Пусть попробует.
Отпустив ее талию, я одной рукой расстегиваю джинсы и достаю свой член, с такой силой проводя кулаком вверх и вниз по его твердой длине, что кажется, будто я могу содрать верхний слой кожи.
Проходит совсем немного времени, и я чувствую, что мои яйца напрягаются, поэтому я ползу вверх по ее телу и подношу свой член к ее рту, холодный металл моего пирсинга упирается в ее губы.
— Открой рот, — требую я. Когда она не делает этого сразу, я сжимаю ее челюсти. — Открой его, пока я тебя не заставил открыть.
Ее глаза стреляют в меня кинжалами.
— Бл…
Я пользуюсь небольшим отверстием, когда она проклинает меня, и вставляю свой член в ее губы.
Она удивленно вскрикивает, случайно открывая рот шире и позволяя мне вставить член глубже в ее рот, пока я не упираюсь в заднюю стенку ее горла.
— Вот так… — я мурлычу что-то среднее между стоном и рыком. — А теперь будь хорошей девочкой и соси.
Я вытаскиваю на несколько сантиметров, оставляя внутри только кончик, чтобы она не могла зажать рот, а затем ввожу снова.
Она подается назад, притягивая меня в рот, втягивая щеки, когда я снова ударяюсь о заднюю стенку ее горла, заставляя ее задыхаться.
— Блять, вот так. Вот так.
Я наклоняюсь вперед, используя раму кровати для поддержки и лучшего угла, когда начинаю вводить и выводить, вводить и выводить, снова и снова.
Ее рот кажется невероятным — тугой, горячий и влажный, и мне требуется все, чтобы не кончить в первые две минуты.
— Ты такая хорошая маленькая шлюшка. — Я хвалю, полностью опьяненный похотью: — Если бы я знал, что ты можешь так сосать, я бы засунул свой член тебе в глотку, когда поставил тебя на колени после того, как застукал с Максом.
У меня портится настроение, когда я вспоминаю, как этот ублюдок прикасался к ней.
— Ты не должна была позволять ему прикасаться
Она стонет, и вибрация пронзает мой член, поднимается по позвоночнику и заставляет волосы на затылке встать дыбом.
Я смотрю на нее, и она в замешательстве.
Слезы высыхают на ее щеках и в уголках глаз от того, что я душу ее своим членом, слюна, смешанная с моим возбуждением, покрывает ее губы и стекает по подбородку и шее, и она никогда не выглядела так сексуально.
Но сейчас не время для милосердия.
— Я собираюсь выйти. Держи рот открытым, я хочу видеть, как мой член входит и выходит из твоего горячего рта.
Удивительно, но она выполняет указание, и я полностью вынимаю свой член из ее рта.
Я ввожу его обратно, а затем снова медленно вынимаю.
Я делаю это еще несколько раз, растягивая удовольствие для себя и пытку для нее.
— Ты позволишь мне поцеловать тебя?
Не знаю, почему я задал этот вопрос именно сейчас. Она отвернула от меня голову, когда мы трахались, но это не то, над чем я размышлял или позволял себе думать.
По крайней мере, не очень активно.
Может быть, это потому, что сейчас я так сосредоточен на ее рте.
Она качает головой, отказываясь, держа свой пустой рот широко открытым и готовым к моему члену.
Я скрежещу зубами от ее отказа. Не то чтобы я хотел ее поцеловать, просто мне чертовски не нравится, что она уже дважды отказала мне в этой части себя.
Вместо этого я плюю ей в рот — мой способ отметить ее, даже если она не позволяет мне поцеловать себя, — и ее глаза затуманиваются от вожделения.
Ей это чертовски нравится, как и мне, и мысль о том, что она может быть такой же извращенной, как и я, заставляет зверя внутри меня рычать от гордости.
Я снова ввожу свой член и проталкиваю его до упора, пока он не оказывается наполовину в ее горле, а ее нос не прижимается к моему животу.
Я ввожу и вывожу член еще несколько раз, теперь ее горло полностью расслаблено, а рвотный рефлекс давно исчез. С каждым толчком ее язык обводит мой ствол и крутится вокруг украшения на моей головке. Каждый поворот ее языка на пирсинге добавляет восхитительное трение, от которого у меня по позвоночнику пробегает дрожь.
Когда она снова громко задыхается и из ее глаз катятся слезы, мои яйца напрягаются, и длинные струи спермы вырываются из моего члена в ее рот.
Я содрогаюсь, оседлав волны этого оргазма, и держу свой член на месте, пока не кончу.
Вытащив его, я опускаюсь, пока мое лицо не оказывается прямо над ее лицом.
— Покажи мне. — Она открывает рот шире, показывая мне мою сперму, скопившуюся в задней части ее горла. — Проглоти ее, не закрывая рот.
Она выполняет указание, и я наблюдаю, как работают ее мышцы, пока моя сперма не исчезает в глубине ее горла.