Всего хорошего, и спасибо за рыбу!
Шрифт:
— Нет, не дружу.
Всеми чертами своего лица, всем телом она произнесла: «Это хорошо», — только голос отмолчался.
У Артура никак не укладывалось в голове, что она, настоящая, живая, действительно сидит рядом с ним в этой машине. В его собственной машине. Осторожно тронувшись с места, он почувствовал, что почти уже не способен ни дышать, ни мыслить, и надеялся только, что для управления машиной эти два умения не нужны — иначе быть беде.
Значит, все, что он пережил, сидя в другой машине, в машине ее брата, в тот вечер, когда, измученный и обалдевший, вернулся домой из многолетних
— Так… — произнес Артур, пытаясь занять девушку интересным разговором.
— Он должен был заехать за мной — мой брат, — но позвонил и сказал, что не успевает. Я спросила у одного человека, как ходят автобусы, но вместо расписания он почему-то уставился на календарь, и я решила поймать попутную машину. Вот так.
— Так.
— Так я здесь оказалась. А теперь ответьте, откуда вы знаете, как меня зовут.
— Давайте лучше сначала выясним, куда я вас везу, — сказал Артур, вклинившись в поток машин на автостраде.
Он надеялся, что ехать ей либо очень недалеко, либо очень далеко. Если недалеко, то значит, она живет где-то поблизости от него, если далеко, путь будет долгим.
— Я хотела бы попасть в Тонтон, — проговорила она, — пожалуйста. Если можно. Это недалеко. Вы можете подбросить меня до…
— Вы живете в Тонтоне? — спросил Артур, надеясь, что его голос выражает просто любопытство, а не бурную радость.
Тонтон был буквально в двух шагах от его поселка, просто неприлично близко. Можно будет…
— Нет, в Лондоне, — ответила она. — Я поеду поездом, он останавливается в Тонтоне меньше, чем через час.
То был худший из возможных вариантов развития событий. До Тонтона всей езды — несколько минут. Артур задумался, что же теперь делать, и пока думал, с ужасом услышал собственный голос, говорящий:
— О, я могу подбросить вас до Лондона. Разрешите мне подвезти вас до Лондона…
Растяпа и придурок. Ну надо же ляпнуть такое дурацкое словцо — «разрешите»! Он ведет себя как двенадцатилетний мальчишка.
— Вы едете в Лондон? — спросила она.
— Вообще-то я сегодня не собирался, — ответил Артур, — но…
Растяпа и придурок.
— Вы очень добры, — сказала она, — но не нужно беспокоиться. Мне хочется поехать поездом.
И тут она исчезла. Вернее, исчезло то, что вливало в нее жизнь. Она холодно отвернулась к окну и принялась тихо напевать.
Артур не верил своим глазам.
Он проговорил с ней тридцать секунд — и уже упустил.
«Взрослые люди, — говорил он себе, совершенно не считаясь с данными истории о поведении взрослых людей от начала времен, — взрослые люди так себя не ведут».
На дорожном указателе стояло: «Тонтон — 5 миль».
Артур так крепко вцепился в руль, что машина завихляла на дороге. Надо было хоть как-нибудь привлечь ее внимание.
— Фенни, — вымолвил он.
Она резко обернулась:
— Вы так и не сказали, откуда…
— Послушайте! — взмолился Артур. — Я вам все расскажу, хотя это довольно
Она продолжала на него смотреть, но молчала.
— Послушайте…
— Это вы уже сказали.
— Действительно? Ах да, конечно. Я должен с вами поговорить, я должен вам рассказать… История, которую я должен вам рассказать, которая…
И Артур окончательно потерял голову. На язык так и просились строки:
Такая повесть, что малейший звук Тебе бы душу взрыл, кровь обдал стужей, Разъял твои заплетшиеся кудри И каждый волос водрузил стоймя, Как иглы на взъяренном дикобразе, [2] но он сомневался, что сможет такое выговорить, да и ассоциация с ежом ему не нравилась.
— …которая не уложится в пять миль, — наконец произнес он — как ему показалось, абсолютно неубедительным тоном.
— Ну и…
2
У.Шекспир, «Гамлет», цитата из монолога Призрака.
— Просто вообразите на минуточку… — выпалив это самое «просто вообразите», он понял, что не знает, что скажет дальше, оставалось только устроиться поудобнее и слушать собственный голос, — …вообразите на минуточку, что по странным и удивительным причинам вы мне очень нужны и, хотя вы этого и не знаете, я вам тоже очень нужен, но мы не поймем друг друга, потому что в нашем распоряжении всего пять миль, а я такой кретин, что не могу сказать что-то очень важное человеку, с которым я только познакомился, и в то же время уследить, чтобы не врезаться в какой-нибудь грузовик, и что вы… — он беспомощно замолчал и посмотрел на нее, — …что вы мне посоветуете?
— Следите за дорогой! — взвизгнула она.
— Вошь астероидная!
Артур едва не врезался в сто итальянских стиральных машин, которые путешествовали в кузове грузовика из Германии.
— Я вам посоветую, — сказала она с тихим вздохом облегчения, — до отхода поезда угостить меня стаканчиком сока.
12
По никому не ведомой причине в станционных буфетах всегда какая-то особая, необычайно мрачная атмосфера, какая-то особая, неповторимо унылая грязь. Пирожки со свининой имеют там какой-то особый, неповторимо блеклый цвет.
Но есть вещь, которая еще хуже пирожков со свининой. Это сандвичи.
В Англии устойчиво держится мнение, что делать сандвич аппетитным, привлекающим взор, таким, чтобы его было приятно есть, постыдно и так делают лишь иностранцы.
«Да будут они засохшими, — предписывает инструкция, хранящаяся в коллективной памяти народа, — да будут они как резина. Если надо, чтобы они были свежими, раз в неделю протирайте их тряпочкой».
Именно посещением закусочных по субботам и поглощением там бутербродов британцы стремятся искупить свои национальные грехи. Что это за грехи такие, они не знают, да и не желают знать. Грехи — тема скользкая и лучше в нее не лезть. Но каковы бы ни были эти грехи, они с лихвой искупаются бутербродами, которые многогрешная нация через силу заставляет себя съедать.