Всего лишь чаевые
Шрифт:
Помыв руки, я возвращаюсь в обеденный зал и тут же вижу, как Горячий Британец встает, чтобы поприветствовать свою спутницу.
— Ну разумеется, она красотка, — бормочу я, рассматривая ее стройную фигуру, роскошные темные волосы и длиннющие ноги в туфлях на каблуках, на которых я и стоять бы не смогла, не то что ходить. Наблюдая за ее движениями, неосознанно шевелю пальцами в своих кедах.
Держу пари, у этого парня все вечера забиты свиданиями. И меня бесит то, что я тоже не прочь куда-нибудь с ним сходить. Более того, я бы не отказалась
Я дожидаюсь, когда он пододвинет женщине стул и займет свое место, а затем приношу «Перье» и спрашиваю, желает ли его спутница что-нибудь выпить. Она заказывает бокал красного вина, после чего тянется через стол и накрывает руку британца ладонью.
— Ты уже решил, что закажешь, Гораций? — спрашивает она с милым французским акцентом.
Гораций? Это имя ему совсем не идет. Давид, Микеланджело, да Винчи, даже Господь Всемогущий подошли бы гораздо больше.
— Наверное, фирменное блюдо. — Он вытягивает руку из-под ее ладони и переводит свои ярко-голубые глаза на меня. — Что вы порекомендуете, Реджи?
На какое-то мгновение я теряюсь в догадках, как он узнал мое имя, но затем вспоминаю, что на мне бейджик… как и каждый божий день на работе.
— Крок-минет, — морщусь, — крок-месье очень популярен.
— Сами пробовали? — ухмыляется он.
Его спутница, очевидно, не расслышала мою оговорку.
— Слишком много углеводов, — бормочет она, содрогаясь в своем маленьком — реально крошечном — черном платье. Понятия не имею, как можно носить такое в лютый холод, но, полагаю, будь у меня свидание с этим мужчиной, я наверняка тоже явилась бы полуголой, просто чтобы потом быстрее раздеться.
Я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Франция — страна углеводов. Это рай из багетов и сыров. Диета здесь — кощунство. Ну, по крайней мере, так должно быть.
В итоге подруга Горация заказывает салат «Нисуаз», но без картофеля, соуса, оливок, анчоусов и бекона.
— Значит, только латук, помидоры и яйца? — прищурившись, уточняю я.
— Ах, нет, и без яиц.
Гораций заказывает каких-то членистоногих. Скорее всего, просто чтобы произнести слово «член», не выглядя при этом явным извращенцем.
Странно, но на протяжении всего обеда он украдкой поглядывает на меня. Или же мои органы чувств слишком обострены, потому что я успела перед ним облажаться.
В какой-то момент я замечаю, что Гораций постоянно отодвигает полы пиджака. Сначала мне кажется, что он поверяет телефон, но затем я понимаю, что это гребаный пейджер.
— Как думаешь, что у них там происходит? — Полируя серебро, Элоди подбородком указывает на Горация.
Парочка уже закончила есть и вот уже десять минут просто сидит за столиком. Я предложила им еще выпить, но оба отказались. Наконец сексуальная стройная француженка берет клатч и пиджак. Они оба встают, целуют друг друга в щеки, и она плавной походкой покидает кафе.
— Без понятия. Но у этого парня есть пейджер.
Я заворачиваю серебряные приборы в чистые льняные салфетки, которые пахнут отбеливателем и въедливым запахом кухни.
— Ого. Это же прошлый век.
— Не говори. Кто сейчас пользуется пейджерами? Кроме пожарных и сутенеров.
Мы на секунду перестаем заворачивать приборы и переглядываемся.
— Он явно не пожарный. У него слишком ухоженные руки.
— Точно. Да и кто тушит пожары в костюме? — пожимает плечами Элоди. — Может, он связан с эскортом?
— Красивый термин для занятия элитной проституцией.
Однако это не объясняет, для чего ему старый кожаный портфель. Что он там прячет? Смазку и презервативы?
Едва я собираюсь принести ему чек, как через кафе на террасу проходит еще одна женщина. И конечно же, направляется прямо к Го. Да этот парень явно высококлассный бабник.
— Черт, та другая женщина ушла… сколько, минуты три назад?
Хотя чему здесь удивляться. Он до ужаса привлекателен, наверняка сам это знает и уверен, что честность, верность и моногамия — не для него.
Безрассудно, но я все равно переспала бы с ним. Чисто из нездорового любопытства — просто чтобы увидеть, как выглядит его лицо во время оргазма. А потом хранила бы это в памяти до глубокой старости.
Обязанности зовут проверить столик и принять заказ у новой спутницы Го. Я неторопливо подхожу и спрашиваю, принести ли им что-нибудь выпить. У этой женщины тоже есть акцент, но, кажется, шотландский.
— Кофе и десерт? — спрашивает Го, рассматривая пятно на моей блузке.
— Я буду только кофе, черный, пожалуйста, — отвечает женщина, не отрывая взгляда от телефона. Кто знает, может, записывает в расписание свой следующий звонок в службу эскорта.
— Один кофе, черный.
Как ее душа.
— Принести вам десертное меню? — Я выгибаю бровь, глядя на Го. Как же бесит, что я до сих пор нахожу его безнадежно сексуальным, даже несмотря на то, что он определенно бабник и, вероятно, сутенер.
— Не нужно. Лучше скажите, какой у вас любимый десерт? — Он подается вперед, заглядывая мне в глаза.
— Мой любимый десерт? — повторяю я, косясь на темноволосую Барби, которая сидит напротив и даже украдкой не пялится на него. Он точно ее сутенер — без вариантов.
— Да, Реджи, какое у вас любимое лакомство?
Его спутница бросает на нас короткий взгляд и, ухмыльнувшись, снова утыкается в телефон.
Что, черт подери, здесь происходит?
— Наверное, шоколадный пудинг.
— Тогда мне его и эспрессо, — подмигивает он, завершая беседу.
Через какое-то время приношу им заказ и оставляю наедине обсудить то, что обсуждают сутенеры и эскортницы за чашечкой кофе. Быть может, венерические заболевания? Или скидки?