Всего один поцелуй
Шрифт:
– Потому что это МОИ сердечные дела! – с нажимом ответил Тёмный король.
– Я уже сказал, что ни одна женщина из рода Вегейрос не пересечёт границы моего государства!
– Я с тобой полностью согласен! – искренне ответил Рионар, а затем вкрадчивым шёпотом добавил: – Но ты упустил два момента, отец: она уже не Вегейрос и ещё не женщина. Выводы я предоставляю сделать тебе.
Горько усмехнувшись, Артиан откинулся в кресле:
– Сын, ты недооцениваешь меня! – Он несколько секунд словно размышлял, стоит ли продолжать, но в итоге договорил: – Ньере Айрин Донис будет помолвлена едва достигнет Линера Гораны, и я настоял, чтобы там не тянули со свадьбой.
Император ждал реакции сына, но Рионар продолжал чуть насмешливо улыбаться.
– Отец, ты недооцениваешь и меня, и Айрин! И не кажется ли вам, мой император, что пришло время доверять мне не только в решении государственных проблем, – серьёзно добавил он.
– Сын мой, я давно доверяю вам не только в принятии самостоятельных решений в отношении государственных дел, я даже доверил вам решение внешнеполитических задач!
– Что неудивительно, учитывая, что вы воспитали меня по своему образу и подобию, – парировал Рионар.
– И всё же во многом ваши решения мне импонируют более моих собственных, Рионар.
– Я отличаюсь несколько более новаторским и вместе с тем жёстким подходом. – Тёмный король позволил себе благосклонную улыбку.
– И вместе с тем вы, должен признать, менее дальновидны! – с намеком произнёс император.
– Издержки молодости, – самодовольно ухмыльнулся Рионар.
– Ошибки молодости часто не дают нам покоя и в старости! – Намёки императора становились менее прозрачны.
– Отец, – Рионар вдруг стал таким, каким его знали лишь три человека – отец, мать и Айрин, – вы никогда не задумывались над тем, что после общения с вами для меня любые ораторы подобны базарным торговкам?
Улыбка императора стала доброй и по-отечески горделивой.
– Сын, ты лучший собеседник в моей жизни, и где-то я рад, что ты не отказался от желаний собственного сердца.
– Я так и понял, что это очередная искусная игра, которая вполне могла бы носить название «Женись, если сможешь!».
– Интересные ассоциации у тебя возникли…
– Ассоциации? – Рионар чуть подался вперёд. – Мне безумно интересно, кто надоумил Жнера поместить четырнадцатилетнюю девочку в класс, где обучались семнадцатилетние юноши? Ведь бывший Первый советник не мог знать, кем на самом деле я являюсь! У вас, отец, великолепные многоходовые комбинации, которые не могут не вызывать восхищения!
Император обожал словесные дуэли с сыном, восторгался умением Рионара постигать все его замыслы. «В конце концов, – всегда размышлял Артиан, – должен же быть хоть кто-то, кто оценит мои старания по достоинству!»
– Изначальный план несколько отличался от финального варианта, – нехотя признался император. – Предполагалось, что ты возненавидишь девчонку Вегейрос, и Жнера можно будет снять после… личной трагедии. Этот вариант устраивал меня больше, так как в этом случае мне удалось бы убрать Аклеста и Жнера… не прибегая к жестоким методам.
– Так и было, – согласился Рионар, – ненависть между нами была столь яркой, что скрывать её не представлялось возможным!
– И что же изменилось? – вкрадчиво спросил император.
Исс Дархарз несколько мечтательно улыбнулся, мгновенно утратив лоск прожжённого политика, но через секунду прежнее презрительное выражение вновь вернулось на прекрасное лицо.
– Это я сохраню в тайне!
– А мне донесли, что имел место один поцелуй на глазах у всех студентов Академии Светлейших. – Глаза императора вспыхнули огоньком любопытства.
– Всего один поцелуй… – Рионар несколько пренебрежительно взглянул на отца. – И вы в это поверили?
– Я не поверил, когда мне сообщили, что вы, презрев мой приказ, встречались с девчонкой Вегейрос! – с внезапной яростью произнёс император.
– Я, – лениво заметил Тёмный король, – не нарушил ваш приказ, потому что имел честь лицезреть ньере Айрин Донис, или сей факт вы упустили?
– Тебя сложно переиграть, Рионар! – несколько раздражённо вынес вердикт Артиан и тут же добавил: – Но меня переиграть невозможно!
– Посмотрим, – на губах Рионара заиграла ехидная ухмылка, – сохранить её невинность мне удалось.
– Увы, – с фальшивой печалью в голосе произнёс император, – я надеялся порадовать Аклеста… перед смертью. Но ты взял её с собой… впрочем, твоя проницательность всегда была предметом моей гордости…
– Отец, – Тёмный король внимательно смотрел на Артиана, – и всё же вы опасались за меня, если рискнули в нарушение всех планов постараться предотвратить мою возможную гибель.
– Я не сомневался в тебе ни на секунду, сын, – серьёзно ответил император, – но ты был не один, а жизнь синеглазой иссы для тебя представляла гораздо большую ценность, чем твоя собственная.
Рионар чуть склонил голову, соглашаясь с отцом:
– Я осознал, что необходимо лишь тянуть время, так же мне стало понятно, что именно капитана Острэна ты возложишь на жертвенный алтарь.
– О да, – Артиан откинул прядь светлых волос жестом, который невольно перенял у сына, – вот только… жертва номер два всё ещё за жизнь хватается… к моему неудовольствию!
– М-м-м, – без тени сочувствия протянул Рионар, – мечтаешь сформировать парочку Рионар и Ритана?
– Была такая идея, она ведь когда-то нравилась тебе…
– Отринь надежду, – Тёмный король плавным движением бросил на стол папку с донесениями шпионов из Киартаны, – и давай приложим твои старания в более выгодном для государства направлении.
Император тяжело вздохнул, протянул руку, взял папку, небрежно открыл и погрузился в донесения. Наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц, Рионар одновременно рассматривал кабинет отца. Здесь ничего не изменилось… На камине, старинном, построенном ещё двести лет назад, лежал подарок короля Лиотиссии – статуэтка танцовщицы, но теперь она именно лежала, потому что одной ноги у неё не было. Рионар сломал статуэтку в пять лет. Тогда он долго тащил стул к камину, с трудом перебрался со стула на полочку, вдребезги разбил несколько фарфоровых безделушек, а танцовщица из горного хрусталя потеряла ногу… Артиан даже не ругал его за то, что малыш своевольно пробрался в кабинет через тайный проход и порушил его любимые статуэтки. Нет, маленькому Рио, конечно, досталось, но только за то, что он мог пораниться. После этого события император разрешал ему брать всё, что захочется, но только под присмотром. С раннего детства Рионар помнил ласковые руки матери и сильные, но очень нежные руки отца. И с раннего детства он научился лицемерить, потому что мама запретила называть красивого и властного императора папой.