Всего один взгляд
Шрифт:
— Ву держал его, пока не выпустили Уэйда Ларю.
— То есть до сегодняшнего дня.
— Да. После чего Ву похитил вас обоих. Он вез вас к Ларю, когда вам удалось спастись.
— Чтобы Ларю убил нас собственноручно?
Дункан пожал плечами.
— Скотт, эта версия не выдерживает никакой критики. Эрик Ву сломал мне ребра, допытываясь, где я взяла фотографию, и прервался исключительно потому, что ему неожиданно позвонили. Затем он вдруг собрался и куда-то повез нас обоих. Ничего этого он не планировал.
— Перлмуттер об этом только
— А где, собственно, Уэйд Ларю?
— Неизвестно. Его ищут.
Грейс откинулась на подушки. Ребра ужасно болели. Глаза наполнились слезами.
— Как Джек?
— Плохо.
— Он выживет?
— Врачи не знают.
— Пусть они мне не лгут.
— Я передам. А теперь попытайтесь заснуть, Грейс.
В коридоре Перлмуттер говорил по телефону с капитаном департамента полиции Эйрмонта, Энтони Деллапеллем, — они все еще делали обыск в доме Беатрис Смит.
— Только что осмотрели подвал, — доложил Деллапелль. — Там кого-то держали.
— Джека Лоусона. Мы это знаем.
— Возможно, — согласился Деллапелль после паузы.
— В смысле?
— Здесь остались наручники вокруг трубы.
— Ву его расковал и, наверное, оставил там…
— Не исключено. Там еще и кровь — немного, но совсем свежая.
— Ну, на теле Лоусона есть порезы.
Вновь возникла пауза.
— Деллапелль, что происходит?
— Ты сейчас где, Стью?
— В больнице Вэлли.
— Сколько тебе до нас ехать?
— С сиреной — минут пятнадцать, — ответил Перлмуттер, соображая, к чему гнет Деллапелль.
— В подвале есть еще кое-что, — сказал капитан. — Тебе на это нужно посмотреть.
В полночь Грейс кое-как поднялась с койки и начала ходить по коридору. Детей ненадолго привозили в больницу. Грейс настояла, чтобы по такому случаю ей разрешили подняться с кровати. Скотт Дункан привез ей одежду — адидасовский спортивный костюм. Грейс не хотела встречать детей в больничном халате. Ей сделали укол сильного обезболивающего, чтобы унять режущую боль в ребрах. Надо было, чтобы дети убедились — с мамой все в порядке, она в безопасности, и сами они тоже. Грейс держалась молодцом, пока не увидела, что Эмма принесла свою поэтическую тетрадь. Тут у нее по щекам потекли слезы.
У каждого из нас есть свой предел.
Дети провели ночь дома, в своих кроватях. Кора ночевала в спальне Грейс, а ее дочка Вики легла с Эммой. Дополнительно Перлмуттер послал женщину-полицейского дежурить в доме на ночь, за что Грейс была ему благодарна.
Сейчас в больнице было темно. Походив по коридору, Грейс попробовала выпрямиться. На это ушла целая вечность. Обжигающая боль в боку вернулась, а в коленный сустав словно насыпали битого стекла.
В коридоре было тихо. Грейс, сильно хромая, медленно шла по коридору. Ее наверняка попытаются остановить, но это ее сейчас мало беспокоило. Она была полна решимости.
— Грейс?
Она повернулась на женский
— Вы Чарлин Суэйн?
Женщина кивнула и медленно пошла ей навстречу. Они неотрывно смотрели друг на друга, спрашивая, отвечая и все понимая без слов, и этот немой диалог сказал им больше, чем долгие разговоры.
— Я должна вас поблагодарить… — произнесла Грейс.
— А я — вас. Вы его убили. Этот кошмар закончился.
— Как ваш муж? — спросила Грейс.
— С ним все будет в порядке.
Грейс кивнула.
— А ваш, я слышала, плох, — отозвалась Чарлин. Обе женщины переступили некую границу, и фальшивые слова утешения больше не требовались; Грейс, как воздух, нужен был разговор начистоту.
— Он в коме.
— Вы его видели?
— Вот сейчас иду.
— Без разрешения?
— Да.
Чарлин кивнула:
— Давайте я вам помогу.
Грейс оперлась на Чарлин Суэйн — та оказалась неожиданно сильной. Коридор был пуст. Издалека доносился звонкий перестук каблуков по кафельному полу. Лампы горели вполнакала. Миновав пустой сестринский пост, они вошли в лифт. Джек лежал на третьем этаже, в отделении интенсивной терапии. То, что она идет туда вместе с Чарлин Суэйн, казалось Грейс очень правильным, хотя она и не могла объяснить почему.
Стеклянные стены разделяли отделение на четыре палаты, посередине сидела медсестра; такая планировка позволяла наблюдать за состоянием четырех пациентов сразу. Сейчас занято было только одно место.
Они подошли. Джек лежал неподвижно. Первое, что заметила Грейс, — это что ее сильный муж, здоровяк шесть футов два дюйма ростом, рядом с которым она всегда чувствовала себя как за каменной стеной, на больничной постели казался странно хрупким и маленьким. Она понимала, что это игра воображения — прошло всего два дня. Конечно, Джек похудел и его организм был сильно обезвожен, но здесь причина крылась в другом.
Глаза Джека были закрыты, в горло под кожу вставлена трубка, другая торчала у него изо рта, закрепленная белым пластырем. Еще одна тонкая двойная трубочка уходила в ноздри. Тонкий шланг капельницы тянулся к катетеру в правой руке. Вокруг теснились сложные аппараты, словно обступив больного и надвигаясь в каком-то футуристическом фильме ужасов.
Грейс почувствовала, что падает. Чарлин удержала ее. Отдышавшись, Грейс поковыляла к двери в палату.
— Вам туда нельзя, — окликнула ее медсестра.
— Она только немного посидит с мужем, — заверила медсестру Чарлин. — Пожалуйста!
Медсестра тихо сказала Грейс:
— Две минуты, не больше.
Отпустив Чарлин, которая открыла ей дверь, Грейс вошла в палату. Против ожидания, там не было тихо: воздух наполнялся ритмичным писком и жутким хлюпающим звуком, будто великан всасывал остатки воды через соломинку. Грейс села возле кровати. Она не коснулась руки Джека и не потянулась целовать его в щеку.