Всем сестрам по мозгам

Донцова Дарья

– Это как? Придумали говорящие весы? Они громко объявляют результат взвешивания?

– Нет, кошечка, – протянул Реутов, – залезаешь на них, но не успеваешь рассмотреть цифры в окошке, потому что…

– Батарейка села! – захлопала в ладоши Лизонька.

– Ты слышишь оглушительный треск, – как ни в чем не бывало продолжил Леня. – Крак! И весы под твоей тяжестью разваливаются.

Лизавета схватилась руками за щеки.

– Ужас! Ужас! Какая страшная, трагичная история! Она не для завтрака. На весы лучше смотреть, чем слышать, как они рассыпались. Правда, иногда от хорошего

зрения нет ничего хорошего. Одна моя подруга с парнем развелась, потому что кошка вечно пялилась.

Я отложила вилку и уставилась на Лизу. Кочергина прикидывается? Нет, ну не может человек быть настолько глупым!

– Если эта история такая же прикольная, как про дедушку в крематории, хотелось бы ее послушать, – ехидно произнес Реутов.

Мануйлов кашлянул, Жанна зло ткнула супруга локтем в бок. Но Лиза не заметила их маневров, затараторила со скоростью автомата «узи».

– Это тоже рассказ, печальный. Но если хочешь, пожалуйста. У меня есть подружка Натка, а у нее парень был, Славка. Он живет один в квартире, ни мамы, никаких других злобин у него нет. Зато есть кот, зовут его, как врача, Панкреатит.

– Кот Панкреатит? Прикольно! – восхитился Леня.

– А при чем тут врач? – спросила Раиса Ильинична.

– Славик стоматолог, – пояснила Лиза.

– С какого боку тогда Панкреатит? – неожиданно развеселилась Жанна. – Логичнее обозвать пушистика Стоматит.

– Не знаю, кто такой твой Стоматит, – надулась Лизочка, – а Панкреатит великий хирург. Его именем, когда диплом получают, клянутся, говорят: «Не буду больному гадничать, дам ему хороших таблеток от всей души».

– Гиппократ! – заржал Леонид.

Лизочка нахмурила лоб.

– Да? Ну точно, я перепутала! Значит, у Славика кот Гиппократ. Он еще его ласково Клизмой называл. К Натке так же обращался: «Клизма ты моя любимая!» Она не обижалась.

Присутствующие в столовой в едином порыве отложили вилки и уставились на рассказчицу. Всеобщее внимание вдохновило Лизочку, и она зачастила еще быстрее:

– Натка жила у Славки. Захочет он ее в кровать уложить, кричит: «Клизма, иди сюда». Ната к нему в постель прыг, а кот следом. Он же тоже Клизма! Умный очень, кличку знал. Сядет Панкреатит на тумбочку и зырит.

– Гиппократ, – поправила Раиса Ильинична.

– Лучше не мешать ей, – посоветовал Леня. – Вещай дальше, солнышко!

Лиза набрала полную грудь воздуха.

– Маячит Панкреатит на тумбочке, сверлит парочку глазами. Славке это по барабану, мужчины-то толстокожие, а Натка смущалась. Говорила мне: «Неприятно, когда за тобой в самый интимный момент подсматривают, некомфортно как-то, неуютно». Один раз она Славку попросила: «Убери котяру». Парень плечами пожал, но унес Гиппократа. Только к делу приступили, Панкреатит на тумбочку скок и снова давай Натку сканировать. Моя подруга разозлилась и прогнала его сама. Так что вы думаете? Тот опять назад. Так они год сражались, и на майские праздники Натка сдалась. Лежат они со Славкой после секса в постели, курят, а Панкреатит Наташку взором жрет, застыл на тумбочке памятником. И тут Ната поняла: ей он теперь по барабану. Охота коту порнушку наблюдать, флаг ему в лапы.

Откинула Натка одеяло и говорит: «Слышь, котяра, хоть обсмотрись весь на мою красоту, но тебе она никогда не достанется. Полюбуйся, какая я прелесть, конфетка сладкая, и уматывай. Завтра новое представление тебе со Славиком устроим!» А Панкреатит глаза выпучил, пасть разинул, икнул, и его стошнило прямиком на Славкин айпад, который на ночном столике лежал.

– Видно, слишком твоя Наташа в обнаженном виде неотразима, раз несчастный кот от ее вида сблевал, – хохотнул Реутов.

Лиза скорчила гримаску.

– Вот и Славка так же сказал Натке: «Даже кота при взгляде на тебя косорылит, лучше нам разбежаться». Короче, лопнула их любовь. Кто виноват? Панкреатит. Очень печальная, трагическая история. От таких депрессия по всему телу начинается. Я вас сильно огорчила?

– Все в порядке, милая, – с несвойственной ему нежностью отозвался Мануйлов.

– Выпей, Лиза, кофе, – неожиданно проявила заботу Жанна, – положи туда побольше сахара.

– Сладкое активизирует мозг, – добавил Леонид. – Правда, твой и без сахара искрит.

Я потянулась к хлебнице и услышала вопрос Раисы Ильиничны:

– А мне вот непонятно, почему котика стошнило? Он отравился?

Реутов встал и пошел к дверям со словами:

– Курну на террасе.

Жанна прикусила губу. Но потом не удержалась и выпалила:

– Натуральный карнавал в психушке! Раиса, забудь тупую историю.

– Трагическую, – поправила Лиза. – А где дядя Коля? Почему он кофе не пьет?

Мануйлов взял трубку.

– Карл, сходи в спальню Вишнякова, пригласи его к столу.

– Танечка, почему так тепло оделась? – пропела, глядя на меня, Нестерова. – Ты случайно не заболела?

– Мне показалось, что с утра похолодало, – ответила я.

– Толстые бабы любят прятать залежи жира, – схамила Жанна. – У них руки, как ноги, а ноги, как свиные окорока, поэтому они заматываются в тряпки.

– Танюшечка не свинья, – вступилась за меня Лиза, – у хрюшки нет волос на голове.

– Согласна, – кивнула Жанна, – ты, как обычно, права. Кушай, Лизочка, свою рыбу, похожую на белку, не отвлекайся.

В столовую вошел Карл и торжественно объявил:

– Николая в спальне нет!

Глава 21

– А где он? – встрепенулся Мануйлов.

– Может, в туалете? – предположила Лиза. – Я там всегда перед завтраком по полчаса сижу.

– Всем нам приятного аппетита, – скривилась Жанна. – Думай, когда говоришь.

– Чего я сказала плохого? – не поняла Кочергина.

– Неприятно слушать про твой запор! – рявкнула Реутова. – Вот уж точно, простота хуже воровства.

– Девочки, не ссорьтесь, – взмолилась Раиса Ильинична. – Мы все друзья, любим друг друга.

– Омм… – пропела Лиза, закрывая глаза и складывая щепотью указательные и большие пальцы обеих рук. – Супермантра для спокойствия. Омм… Кришна-Вишня! Омм!

– Не Вишня, а Вишну, – зачем-то поправила я.

– Не связывайся с ней, – посоветовала мне Жанна, – пусть хоть арбузом божество называет, лишь бы заткнулась.