Всемирная энциклопедия афоризмов. Собрание мудрости всех народов и времен
Шрифт:
Нет безобразных женщин, есть только женщины, которые не знают, как выглядеть хорошенькими.
Нет более легкого, более простого, более неуловимого, чем манеры, которые нас выдают; глупец входит, встает, молчит, стоит совсем не так, как умный человек.
Нет ничего бесценнее, чем характер бесхарактерного человека.
Нет такого порока, который не рядился бы под какую-нибудь добродетель или не прибегал бы к ее помощи.
Неужели нельзя изобрести средство, которое заставило бы женщин любить своих мужей?
Неуравновешенность духа, неровность характера, непостоянство сердца, неуверенность в поступках – все это слабости нашей человеческой натуры, но слабости различные: при всем их кажущемся сродстве наличие одной из них у человека не обязательно предполагает наличие остальных.
Неучтивость – не особый порок, а следствие многих пороков: пустого тщеславия, отсутствия чувства долга, лености, глупости, рассеянности, высокомерия, зависти.
Ни к кому не ходить на поклон и не ждать, что придут на поклон к вам, – вот отрадная жизнь, золотой век, естественное состояние человека!
Ничто не доставляет такого наслаждения, как общество прекрасной женщины, наделенной свойствами благородного мужчины, ибо она соединяет в себе достоинства обоих полов.
Ничто так не похоже на искреннюю убежденность, как злобное упрямство.
О, тщеславный и самонадеянный человек! Сумей создать хотя бы того червяка, которого ты попираешь ногой и презираешь.
Один из признаков посредственности – беспрестанная болтовня.
Одобрение, с которым отзываются об иных людях за их прямодушие, бескорыстие и честность, звучит не столько похвалою им, сколько поношением всему роду человеческому.
От хитрости до плутовства – один шаг, переход от первой ко второму очень легок: стоит прибавить к хитрости ложь – и получится плутовство.
Ошибки глупцов порою так разительны, их так трудно предвидеть, что они ставят мудрецов в тупик и полезны лишь тем, кто их совершает.
Перед лицом иных несчастий как-то стыдно быть счастливым.
Печальные следствия, к которым приводит наглость шарлатанов, заставляют нас ценить врачей и искусство врачевания: врачи не препятствуют нам умирать, а шарлатаны нас убивают.
Плуты склонны думать, что все остальные подобны им.
Побудительные причины – вот что определяет ценность человеческих поступков: благородно только то, что бескорыстно.
Подобно тому как рыбу надо мерить, не принимая в расчет голову и хвост, так и женщин надо разглядывать, не обращая внимания на прическу и башмаки.
Подчас легче и полезнее приладиться к чужому нраву, чем приладить чужой нрав к своему.
Пока любовь жива, она черпает силы в самой себе, а подчас и в том, что, казалось бы, должно ее убивать: в прихотях, в суровости, в холодности, в ревности.
Покорность моде обнаруживает наше ничтожество, когда ее простирают на то, что касается вкуса, здоровья и совести.
Полюбить – значит проявить слабость; разлюбить – значит иной раз проявить не меньшую слабость.
По-настоящему мы любим лишь в первый раз; все последующие наши увлечения уже не так безоглядны.
По-настоящему трудно дается нам лишь одно – исполнение долга, ибо оно предполагает такие поступки, которые мы все равно вынуждены совершить, хотя они не приносят нам одобрения – единственного, что толкает нас на похвальные дела и поддерживает в наших начинаниях.
Поразмыслив хорошенько, нетрудно убедиться, что вечно брюзжат, всех поносят и никого не любят именно те люди, которые всеми нелюбимы.
Пороки порождаются развращенностью души; недостатки – порочностью характера; смешные стороны – недостатком ума.
Порою женщины, чья красота совершенна, а достоинства редкостны, так трогают наше сердце, что мы довольствуемся правом смотреть на них и говорить с ними.
Порою ложная скромность – это всего лишь тщеславие, ложная храбрость – это легкомыслие, ложная величавость – это суетность, ложная добродетель – это лицемерие, ложное благонравие – это чопорность.
После рассудительности реже всего на свете встречаются бриллианты и жемчуг.
Посредственный человек редко бывает великодушным и никогда не бывает таким наглым, как тогда, когда держит в своей прихожей человека высшего достоинства.
Привычка и новизна исключают друг друга, и обе равно притягивают нас.
Признательность за услугу уносит с собой немалую долю дружеского расположения к тому, кто сделал нам добро.
Приписывать своим врагам то, в чем они не грешны, и лгать, чтобы опозорить их, – значит давать им огромное преимущество перед собой и наносить вред самому себе.
Пускать в ход против мужа и кокетство и ханжество чересчур жестоко; женщинам следовало бы выбирать либо то, либо другое.
Пусть каждый старается думать и говорить разумно, но откажется от попыток убедить других в непогрешимости своих вкусов и чувств: это слишком трудная затея.
Разум похож на истину: он один. К нему всегда идут одной дорогой, удаляются же от него тысячью путей.
Резкость, грубость, неотесанность – это пороки, от которых иной раз не свободны даже умные люди.
Религия и правосудие идут у нас как бы рука об руку, и сан судьи внушает почти такое же благоговение, как сан священника. Судья не может, не уронив себя, танцевать на балу, появляться в театрах, носить богатое, бросающееся в глаза платье; поэтому меня удивляет, что понадобился закон, требующий определенной одежды для судей, которая должна придавать им большую важность и внушать к ним большее уважение.
Самое изысканное удовольствие состоит в том, чтобы доставлять удовольствие другим.