Всемирная энциклопедия афоризмов. Собрание мудрости всех народов и времен
Шрифт:
Мы ценим в женщине малейший проблеск остроумия подобно тому, как радуемся нескольким отчетливым словам попугая.
Нет такой нелепости, которую бы те или другие философы не защищали как истину.
Нужные слова в нужном месте – вот подлинное определение стиля.
О, боже! Интересно, какой дурак впервые придумал поцелуй.
Обещания и корка пирога созданы для того, чтобы их нарушать.
Отдаваться гневу часто – всё равно что мстить самому себе за вину другого.
Отчаянное правдолюбие – это почти наверняка либо каприз, либо тщеславие, либо гордыня.
Партия – это безумие многих ради выгоды единиц.
Последняя часть жизни умного человека обыкновенно посвящена борьбе с предрассудками и ложными взглядами первой части.
Причина великих событий часто бывает очень мала, как и источники великих рек.
Ревнителей нравственной чистоты одолевают грязные фантазии.
Религия – болезнь души.
Сатира – своеобразное зеркало, в котором каждый, кто смотрит в него, видит любое лицо, кроме собственного.
Собственно говоря, лишь немногие живут сегодняшним днем. Большинство готовится жить позднее.
Счастливая жизнь измеряется не большим или меньшим числом солнц, которые мы лицезреем, не большим или меньшим числом вздохов, которые мы издаем, или же пищи, которую мы поглощаем, – но тем, хорошо ли мы жили, сделали ли свое дело и покинули ли этот мир с улыбкой на устах.
Тщеславие скорее есть признак своего ничтожества, нежели величия.
Удовлетворять потребности ценой отказа от желаний равносильно тому, чтобы отрубить ноги, когда нужны башмаки.
Характер иного человека – что полоса земли, содержащая иногда золотоносную жилу, о существовании которой неведомо владельцу.
Хлеб – основа жизни.
Хорошими манерами обладает тот, кто наименьшее количество людей ставит в неловкое положение.
Чем человек душевнее, тем он бездушнее.
Сенека Луций Анней (младший)
(Ок. 4 г. н.э. – 65 г. н.э.)
Римский философ-стоик, поэт, государственный деятель.
Родился в Кордубе (сегодня Кордова, Испания) в семье философа, ритора и историка Луция Аннея Сенеки. В раннем возрасте переехал с отцом в Рим, где учился у пифагорейца Сотиона, стоиков Аттала, Секстия, Папиния. Будучи избранным в сенат, стал признанным лидером оппозиции, решительно и последовательно выступал против деспотизма Тиберия, Калигулы, Клавдия I, Нерона. При Клавдии I был изгнан из Рима, находился в ссылке 8 лет. Вернувшись в Рим, с 49 г. н.э. по 54 г. н.э. был воспитателем при будущем императоре Нероне, что позволило ему с 54 г. стать одним из руководителей внутренней и внешней политики государства. В 65 г. участвовал в заговоре против Нерона, после раскрытия заговора по приказу императора покончил с жизнью, приняв яд. Сенека написал 12 небольших трактатов, самые важные из которых: «О провидении», «О гневе», «О спокойствии духа», «О твердости мудреца», а также 3 больших трактата: «О милосердии», «О благодеяниях», «Естественноисторические вопросы». Его перу принадлежат также 9 трагедий на мифологические сюжеты, среди которых известные всему миру «Эдип», «Медея», «Федра», «Агамемнон». Эти произведения оказали большое влияние на европейскую драматургию XVI – XVIII вв.
Бедствие – пробный камень доблести.
Береги время.
Благо – не всякая жизнь, а жизнь хорошая.
Большая разница – не хочет грешить человек или не может.
В слезах мы ищем доказательства горя и не столько следуем влечению скорби, сколько показываем ее другим.
Великая судьба – великое рабство.
Великих людей питает труд.
Величие души должно быть свойством всех людей.
Величие некоторых дел состоит не столько в размерах, сколько в своевременности их.
Видя чужие пороки, умный избавляется от своих.
Вина не должна падать на наш век. И предки наши жаловались, и мы жалуемся, да и потомки наши будут жаловаться на то, что нравы развращены, что царит зло, что люди становятся все хуже и беззаконнее. Но все эти пороки остаются теми же, подобно тому как море далеко разливается во время прилива, а при отливе снова возвращается в берега.
Воздержанность – это добровольная бедность.
Войны – это прославляемое злодейство.
Всякая жестокость происходит от немощи.
Всякое излишество есть порок.
Всякое искусство есть подражание природе.
Вы сами, покрытые множеством язв, высматриваете чужие волдыри.
Выбери раз навсегда мерило жизни и по нему выпрямляй ее. Некоторые дома жмутся, а на людях разворачиваются во всю ширь. Такое несоответствие – тоже порок и признак души нестойкой, не обретшей равновесия.
Выбери того, чья жизнь и речь, и даже лицо, в котором отражается душа, тебе приятны; и пусть он всегда будет у тебя перед глазами либо как телохранитель, либо как пример. Нам нужен кто-нибудь, по образцу которого складывался бы наш нрав.
Высшее богатство – отсутствие жадности.
Главнейшая наша задача должна заключаться в том, чтобы мы не следовали, подобно скоту, за вожаками стада, чтобы мы шли не туда, куда идут другие, а туда, куда повелевает долг.
Главное условие нравственности – желание стать нравственным.
Глупо, конечно, чувствовать себя несчастным из-за того, что когда-нибудь станешь несчастным.
Глупо строить планы на всю жизнь, не будучи господином даже завтрашнего дня.
Гораздо тяжелее кажется то наказание, которое назначается мягким человеком.
Города созидались веками, а уничтожались за несколько часов.
Давайте говорить то, что думаем, думать то, что говорим; пусть слова будут в согласии с жизнью.
Даже если у всех современников зависть вызовет молчание, придут те, которые будут судить без раздражения и без снисхождения.
Деятельная добродетель многого добивается.
Для того, кто умеет хорошо использовать свою жизнь, она не коротка.
Добрый пример по кругу возвращается к подавшему его, как дурные примеры обрушиваются на голову зачинателей зла.
Довольствующийся немногим желудок освобождает от очень многого.
Досуг без занятий наукой – это смерть и погребение живого человека.
Друзья попросили Овидия исключить из его книги три стиха, на которые они укажут. Он согласился при условии сохранить три, на которые укажет он. Стихи, которые они предложили для исключения, а Овидий – для сохранения, оказались одни и те же.
Если бы мы удовлетворились найденным, мы никогда бы ничего не находили.
Если можешь, не поддавайся скорби и, уж во всяком случае, не обнаруживай ее.