Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1
Шрифт:
Мало того, доблестный цензор приказывает уничтожить водопроводные трубы, соединяющие общественные фонтаны и дома частных лиц (да, в Риме было и такое), а также разрушить все особняки, выступающие за линии, на которых расположены остальные уличные строения.
Естественно, подобные меры не вызвали восторга у домовладельцев и вообще у мало-мальски обеспеченных граждан Рима.
Его борьба с роскошью, да еще и поддержанная незаурядным ораторским искусством, снискала пылкую любовь простолюдинов, которая материализовалась в виде его мраморной статуи с надписью: «Римская республика впадала во зло. Катон, став цензором, установил
Но борьба с теми или иными явлениями бытия всегда предполагает контакт с ними, а контакт чреват заражением.
КСТАТИ:
«Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы при этом самому не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя».
Фридрих Ницше
И Катон в итоге стал ростовщиком и скопидомом, а его приверженность букве закона переросла в нерассуждающую жестокость. Он, к примеру, судил своих рабов по всем правилам тогдашнего судопроизводства и в случае осуждения сам казнил приговоренного. И это, нужно заметить, при крайней суровости в отношении виновных даже в самых мелких проступках.
Состарившихся рабов Катон продавал или прогонял со двора, чтобы, как он говорил, «не развращать дармовой пищей», ну а это уже может свидетельствовать лишь о низости и жестокости натуры.
КСТАТИ:
«Не надо думать, что человек, поступающий в соответствии со своими убеждениями, уже порядочный человек. Надо проверить, а порядочны ли его убеждения».
Федор Достоевский
В числе же положительных деяний Катона необходимо отметить его литературное творчество, позволившее признать в нем первого латинского прозаика. Он написал энциклопедию для своего сына, трактаты о сельском хозяйстве, о военном деле и медицине. Его перу принадлежат также «Начала» — история Рима и других городов Италии, правда, без персоналий выдающихся деятелей, так как истинным героем Истории Катон считал народные массы (искренне или нет, неизвестно). Он первым стал издавать собственные речи, которыми впоследствии восхищался Цицерон.
Но венцом его карьеры было разрушение Карфагена. Собственно, практическое разрушение осуществил полководец Сципион Младший в ходе третьей Пунической войны, но авторство этого не очень славного эпизода Истории, несомненно, принадлежит Катону.
Совершая дипломатическое турне по землям Северной Африки, он — без какой-либо особой цели — заезжает в Карфаген и обнаруживает, что после сокрушительного поражения в войне этот город не только не впал в нищету и разруху, но еще и расцвел, окреп, возродил все свое былое величие, как и подобает побежденному, о чем свидетельствует вся История человечества, в частности возрождение Германии после поражения во Второй мировой войне.
Оратор-ростовщик и непоколебимый борец с чужой роскошью буквально заболевает от неправедного гнева и спешит в Рим, где излагает все увиденное на заседании сената, для пущей наглядности вывалив на пол груду роскошных ливийских фиников и заметив, что эти плоды растут всего лишь в трех днях плавания от Рима. На этом заседании,
Трудно сказать, что более повлияло на решение сената — эта фраза, финики или ненависть к чужому процветанию, но вскоре началась третья Пуническая война.
Три долгих года карфагеняне героически обороняли (да, только оборона имеет право именоваться героической!) свой родной город, терпя все мыслимые и немыслимые лишения. Небольшая, но характерная деталь: карфагенские женщины остригли свои длинные волосы и сплели из них канаты для метательных машин.
К исходу третьего года обороны карфагеняне окончательно ослабели от голода и болезней, что позволило римлянам ворваться в город, где вспыхнули пожары и ожесточенные уличные бои, продолжавшиеся целую неделю.
По постановлению сената Карфаген был стерт с лица земли, а пятьдесят тысяч оставшихся в живых его граждан были проданы в рабство.
И последний штрих к биографии Катона Старшего: он изгнал из Рима всех философов, объявив их врагами общественного спокойствия. Что ж, ощущение несовместимости всегда порождало тревогу, а тревога — агрессию…
Ну, чего-чего, а вот агрессии не занимать было римлянам, среди которых Катон Старший был в достаточной мере собирательным образом. После уничтожения Карфагена они двинулись на восток, буквально растоптав Сирийское царство, а затем — на Балканы, где, следуя своему классическому принципу «Разделяй и властвуй», стравили македонян и греков, а затем разгромили и первых, и вторых.
Римские войны и нещадная эксплуатация провинций привели к стремительному росту числа рабов, которым, естественно, нужно было найти эффективное применение. В отличие от Древнего Востока и Греции огромное число римских рабов было занято в сельском хозяйстве. Десятки тысяч рабов трудились на серебряных рудниках, на строительстве дорог и сооружений, на галерах, на верфях, в мастерских.
Определенной части рабов была предопределена стезя гладиаторов, сражавшихся на потеху публике между собой и дикими зверями.
То, что интерес народных масс к тому или иному зрелищу прямо пропорционален его непристойности или жестокости, было давно подмечено сильными мира сего и так же давно они стали вовсю эксплуатировать этот интерес в своих политических целях.
Если греческие трагедии ставились, в основном, для царей и узкого круга интеллектуалов, а народ при этом едва ли понимал и тем более разделял переживания условных героев, то в Риме зрелища были подлинно народными, соответствующими печально известному лозунгу: «Искусство принадлежит народу».
Любое зрелище оказывает на своих зрителей воздействие воспитательного характера, и римские в этом плане отнюдь не были исключением из общего правила, скорее напротив.
Рим постоянно вел завоевательные войны, а для войн, естественно, нужны солдаты, и чем более они будут жестокими, агрессивными и не ведающими угрызений совести по поводу проливаемой ими крови, тем лучше.
Римские кровавые зрелища — гладиаторские бои, травля людей и зверей, массовые казни — призваны были сломать предохранительные барьеры личности и превратить ее в зверя с установкой на нерассуждающую агрессию.